"А ведь я знаю это сооружение, - подумал Киль. - Но как так может быть?" Знание сильнее, чем невнятное дежа вю, но это воспоминание было реальным. И оно подсказывало, что здесь, в комнате, или где-то поблизости должна быть красная мандала.
"Откуда я это знаю?"
Киль внимательно изучил комнату. Кушетка, плазовый иллюминатор, фреска, голые стены, овальный люк. Никакой мандалы. Киль подошел и потрогал плазмаглас. Прохладный - единственная прохладная поверхность во всей комнате. Как странно выглядит его жестко фиксированная конструкция - на островах нет ничего подобного. И быть не может. Изгиб пузырчатки вокруг твердого плаза оборвал бы удерживающую его биомассу, и тяжелое твердое вещество во время шторма сделалось бы орудием разрушения. Дрейфогляды, мутировавшие корнеротые, в непогоду куда безопаснее, и не беда, что их нужно кормить и обихаживать.
Плазмаглас был невероятно прозрачным. Ничто не указывало на его плотность и толщину. Маленькие рыбки-поскребучки с могучими усами плавали снаружи, очищая его поверхность. Позади рыбок показались двое морян, влекущих груз камней и ила, и исчезли из поля зрения, завернув за поворот.
Киль из любопытства постучал по плазмагласу: тук-тук. Поскребучки невозмутимо предавались своему занятию. Морские анемоны и кораллы, водоросли и губки покачивало течение. Дюжины других разноцветных рыбок чистили поверхность листьев молодого келпа. Рыбы покрупнее тыкались в мягкий придонный ил, взрывая носом серые облачка. Киль видел подобные картины по головидео, но реальность оказалась иной. Некоторых рыбок он узнавал созданных в лаборатории, их приносили на одобрение комитета, прежде чем выпустить в море.
Под поскребучками проплыла рыбка-арлекин и ткнулась в плаз. Киль вспомнил тот день, когда капеллан-психиатр благословила первых арлекинов, перед тем как выпустить. Все равно что старого друга встретил.
Киль вновь вернулся к исследованию комнаты и своей неверной памяти. Почему это кажется таким чертовски знакомым? Память подсказывает, что отсутствующая мандала должна быть справа от фрески. Уорд подошел к стене и провел по ней пальцем в поисках еще одной панели с переключателями. Панели он не нашел, но стена слегка сдвинулась, и раздался щелчок. Киль уставился на стену. Она была не из пластали, а из какого-то легкого композитного материала. Посреди стены проходила еле заметная щель. Уорд положил ладонь на поверхность стены справа от щели и толкнул. Стена скользнула в сторону, открывая проход, и на Киля пахнуло запахом еды.
Киль отодвинул стену подальше и вошел. Проход резко повернул влево, и Уорд увидел свет. В кухонном отсеке спиной к нему стояла Карин Алэ. Сильный запах крепкого чая и рыбного варева коснулся ноздрей Киля. Он открыл было рот, намереваясь что-то сказать - и осекся, увидев красную мандалу. Замысловатое изображение притягивало внимание, направляя взгляд зрителя к центру, откуда глядел на Вселенную одинокий глаз. Не прикрытый веком, он покоился на верхушке золотой пирамиды.
"Это не может быть моим воспоминанием", - подумал Киль. Ужасное переживание. Память Корабля вторглась в его разум: кто-то шел по длинному изгибающемуся коридору, и фиолетовый аграриум колыхался слева от него. Киль был бессилен перед наплывом видений. Келп колыхнулся перед ним где-то под водой, и стайки рыб, никогда не представленных комитету, проплыли перед глазами.
Алэ обернулась и увидела Киля, который с отсутствующим выражением в упор смотрел на мандалу.
- Что с вами? - спросила она.
Звук ее голоса вытряхнул судью из чужих воспоминаний. Он судорожно вздохнул.
- Я... я проголодался, - сказал он. Ему и в голову не пришло поделиться только что пережитыми воспоминаниями. Как Алэ сможет понять, если он и сам ничего не понимает?
- Может, присядете? - Карин указала на маленький столик, накрытый на двоих прямо в кухонном отсеке возле небольшого плаз-иллюминатора. Столик был низеньким, в морянском стиле. При одной мысли о том, что за ним придется сидеть, у Киля заболели колени.
- Я сама приготовила вам поесть, - сообщила Алэ. И, заметив, что выражение его лица по-прежнему растерянное, добавила: - Этот проход ведет из комнаты в ванную с душем. Дальше располагаются прочие удобства, если они вам нужны. И внешние люки находятся в той же стороне.
Киль запихал ноги под столик и кое-как устроился, опираясь о столешницу локтями и руками поддерживая голову.
"Это что, сон был?" - подумал он.
Красная мандала висела прямо перед ним. И он почти боялся сосредоточиться на ней еще раз.
- Вы восхищаетесь мандалой, - заметила Алэ и вновь принялась за кухонные хлопоты.
Киль как бы ненароком снова скользнул взглядом по мистическим узорам древних линий. Но на сей раз ничто внутри него не отозвалось. Медленно в мозг проникли обрывки его собственных воспоминаний, образы замигали перед глазами, повторяясь, словно звуки в горле заики, потом установились. Осознание дотянулось до одного из первых уроков истории, до головидео, показанного посреди классной комнаты. То была документальная драма для детей. Островитяне любили представление - а это оказалось увлекательным. Название Киль позабыл, но помнил, что речь шла о последних днях континентов Пандоры - на изображениях головидео они выглядели отнюдь не маленькими - и гибели келпа. Тогда Киль впервые услышал, как келп назвали Аваатой. А разыгрывали персонажи эту драму в командном отсеке, на фоне стены... и жуткой фрески из соседней комнаты. А рядом с фреской, когда фокус головизора сместился, он увидел красную мандалу - совсем как сегодня. Киль не хотел припоминать, как давно он видел эту драму - уж больше семидесяти лет тому назад, во всяком случае. Он пристально посмотрел на Алэ.
- Это оригинальная мандала или копия?
- Мне говорили, что оригинальная. Она очень старая, старше любого другого изображения на Пандоре. Похоже, вас она очаровала.
- Я видел раньше и ее, и фреску, - ответил Киль. - Эти стены и кухонный отсек поновее будут, верно?