Я уже собираюсь сбежать, но осознание того, что это последний раз, когда я вижу Кэм, меня останавливает. Глубоко вдохнув воздух с примесью химикатов, я плотнее запахиваю халат и иду к столу.
Рис ловит меня за запястье, и в голове вспыхивает воспоминание о прошлой ночи. Мольба, которую я видела в его глазах, желание сократить расстояние между нами. Теперь этим движением он умоляет меня остановиться. Не мучить себя. Чтобы это не было моим последним воспоминанием о Кэм.
— Я в порядке, — я отодвигаюсь и подхожу ближе к столу. — Прости, — шепчу я ей, но так тихо, что слышу только я.
Я не могу заставить себя дать Кэм ту же клятву, что и другим жертвам, на убийц которых охочусь. Как я могу? Ведь ее убийство связано с моим.
Я жду по другую сторону перегородки, пока Рис задает вопросы, ради которых мы и пришли. На мгновение дело Джоанны отступает на задний план, пока я вспоминаю моменты, которые провела с Кэмерон.
Как ни странно, я не считаю себя сентиментальной, но смерть любого может заставить прослезиться. Мы скорбим о том, чего больше никогда не сможем повторить, даже если давно об этом не вспоминали.
Мы боимся конца. Неотвратимого финала.
Словно ледяной душ это напоминает нам, что мы смертны.
Я слушаю, как Рис вместе с патологоанатомом пробегаются по основным пунктам. Профиль ДНК жертвы. Какие следы были обнаружены на теле, есть ли они вообще. Ушибы Кэмерон совпадают с синяками, найденными на Джоанне.
Доктору Келлеру необходимо провести официальное сравнение, но он уверен, что рваные раны — глубокий порез на бедре Кэмерон и рана на ребрах Джоанны — очень похожи. Если это правда, то он может доказать, что в обоих преступлениях использовалось одно и то же оружие.
Я обхожу перегородку.
— Вы можете провести сравнение по фото? — спрашиваю я.
Доктор Келлер напрягается.
— Конечно, могу.
Я сжимаю подол рубашки.
— Лэйкин… — мрачная нотка в голосе Риса заставляет меня остановиться. На последнем слоге его голос срывается. Интересно, это потому, что он зовет меня по этому имени или он пытается скрыть какие-то болезненные эмоции.
Мы встречаемся взглядами.
— Это могло бы помочь связать дела, — говорю я. — Мы должны знать.
Я должна знать.
Он видит уверенность в моих глазах. Он знает, что я во что бы то ни стало докопаюсь до правды.
Рис опускает взгляд, когда я задираю рубашку выше бюстгальтера, обнажая уродливый диагональный шрам на груди.
Мгновение ошеломленный доктор Келлер безмолвно смотрит на меня. Затем он сбрасывает оцепенение и берет фотоаппарат. Он делает несколько снимков, очень профессионально. Затем спрашивает:
— Когда это произошло?
— Почти четыре года назад, — отвечаю я. — Это помешает сравнению? Он уже зажил…
— Навряд ли. Я могу внести необходимые корректировки, — он делает пометку в блокноте. — Есть какие-то материалы? — Он смотрит на меня глубоко посаженными глазами. — Мне нужны детали, чтобы провести точное сравнение. Больничные записи подойдут.
Я понимающе киваю, опуская рубашку.
— Все касательно нападения было задокументировано, — я не говорю, что сама ничего не помню. Скоро он сам все узнает.
Перед уходом Рис пожимает руку доктору Келлеру и благодарит его, после чего мы выходим из морга. Кофе, который я оставила на полу машины, еще теплый. Время течет по-разному. Мучительная вечность в морге — пятнадцать минут во внешнем мире.
Я выбрасываю стаканчик.
В тишине мы с Рисом уезжаем, а в моей голове только один вопрос касательно мотива. Почему Кэм? Почему Джоанна?
Почему я?
Теперь становится предельно ясно, что я — связующее звено. Все черные линии исходят от меня, связывая другие убийства, как стебли лотоса, спускающиеся в этот темный подводный мир неизвестности.
Взгляд. Взмах ресниц. Улыбка.
Какого монстра я привлекла в нашу жизнь?
Глава 21
Книга снов
Лэйкин: Тогда
Одиночество.
Три синонима: Изоляция. Уединение. Покой.
Одиночество — неплохое состояние. По большей части я привыкла быть одна. Так что я не возражала, вовсе нет. Есть разница между тем, чтобы быть одной и быть одинокой.
В моей жизни эти состояния сменяли друг друга, разделяя на «до» и «после».
До того, как Эмбер умерла от остеосаркомы и после.
А потом был Эндрю Эббот.
Из-за этого я кажусь безумно банальной. Как будто я была одной из тех прилипчивых, неуверенных в себе студенток, которые меняли себя ради парней. Но для меня, полностью изолированной до того момента, как он вытащил меня из раковины, это было новое рождение. Пробуждение.