Он снял трубку и довольно легко договорился с Медведевым обойтись на Машинке без дознавателя. Майор напомнил, что Маштакова ждут великие дела: объезд нескольких адресов, имитация бурной, ни на минуту не затихающей деятельности по раскрытию резонансного убийства. Миха ненавязчиво поинтересовался: «А как же обед, Владимир Николаевич?» Дежурный ответил вопросом: «Какой может быть обед, товарищ капитан, когда Родина в опасности?».
Маштаков учтиво склонил голову перед Семёркиной, предупредив, что не прощается. Девушка немного успокоилась, больше не фыркала, поглядывала на демонстрировавшего хорошие манеры опера с подозрением.
«А она ничего, свеженькая, — подумал Миха. — Только строит из себя принцессу на горошине».
Почти три месяца у него не было секса, законная супруга на почве политических разногласий наложила мораторий на доступ к ее телу, с Иркой Кравцовой после того, как он застал ее с мясником, отношения оборвались. Случайных связей не возникало, потому что новых он не искал, а реанимировать старые считал делом неблагодарным. Помарки сиреневой помады на чашке и окурках, послужившие поводом для последнего скандала с женой в середине октября, были свидетельствами вербального, а отнюдь не плотского контакта Маштакова с лицом противоположного пола.
Покидая кабинет дознания, Миха мельком оглядел Семеркину. Твёрдая острая грудка под форменной курточкой, чуть заметно выступающие косточки таза, тонкие ноги, трогательно-волнующая худоба.
«Нет, всё-таки три месяца воздержания это перебор. Достойный занесения в книгу рекордов Гиннеса», — размышлял Маштаков, топая по непривычно пустому в дневное время коридору.
А за дверью его кабинета надрывался городской телефон. Миха взял трубку без особой боязни, куда большую опасность представлял внутренний, связанный с дежуркой.
— Слушаю.
— Николаич, — с другого конца провода донесся приглушённый голос напарника Титова, — меня там начальство не хватилось?
Из трубки слышались перебивающие друг друга возбужденные мужские голоса, ненормативная лексика, дружный ржач и душевная «Электричка» Михаила Круга.
— Тиш-ше, — цыкнул Тит на окружавших его лиц.
— Да вроде никто не ищет. Спокойно всё. Я, впрочем, отъезжал.
— Ты по Деду Морозу работаешь? Глухо там? — Лёха был в курсе зарегистрированного заявления по их линии.
— Как в танке.
— К нам заглянешь на пару сек? Мы тут у Сан Саныча сгоношили узким кругом.
— Спасибо, Лёш, — Маштаков отказывался легко. — Коростылёв — ответственный от руководства, а я еще себе нового места работы не подыскал.
— Ну надумаешь, стукнешь. Пароль знаешь. Давай, брат. В этом году, надеюсь, еще увидимся! — Титов отключился.
Миха надел бушлат и зимнюю шапку. В форму он обряжался, наверное, всего раз пятый за без малого пять лет службы в милиции, она у него была почти нулёвая. Маштаков чувствовал себя в обмундировании некомфортно. И некрасивое оно, кургузое, и обязательства лишние накладывает. Два года, честно отмантуленные в своё время в Советской армии, не привили ему привычки к форме. И это невзирая на то, что на срочке он дослужился до старшего сержанта и считался хорошим строевиком. На всех строевых прохождениях его место было в первой сержантской шеренге, справа. Самое ответственное место. Когда при приближении к трибуне с отцами-командирами раздаются команды «батарея, равнение направо!», правофланговый смотрит прямо, подбородок у него задран параллельно плацу, он ориентируется боковым зрением только на плечо соседа, чеканящего шаг слева.
Воспоминания на секунду увлекли Миху. Он глянул на себя в круглое зеркало на стене. Два с лишним месяца капли спиртного в рот не брал, а лицо оставалось помятым, под глазами залегла непреходящая синева. Не удивительно, что все дают ему гораздо больше законных тридцати четырех лет, всегда — за сороковник.
«Не пора ли застрелиться, господин штабс-капитан?»
Как ни странно, в милиции из формы не вылезали те, кто ни дня не прослужил в армии. В последние годы таких становилось большинство. Немало ребят шло в менты только затем, чтобы получить отсрочку от призыва. Они работали до двадцати семи лет, а потом сваливали на гражданку. Какие, блин, хитромудрые все стали, а ведь раньше не задумывались: пришла повестка, собрал вещмешок, проводы отгулял и с утра своими ногами пошел на сборный пункт.
Вот сейчас и трещит везде по швам, не успевают заплатки пришивать прелыми нитками. В армию — недобор постоянный, в кого ни плюнь, у каждого законная отсрочка на руках: у милиционеров, у пожарных, у прокуроров, у учителей, у студентов… Правда, если эту льготу отменить, в милиции в наружных службах и половины личного состава от положенного по штату не останется. А всего-то и надо — поднять зарплату тысяч до десяти в месяц.