Когда мы вдвоем вышли из избы, то сели не в машину, как я ожидал, а в мотоцикл с коляской. Причем, он был трофейный, немецкий, а коляска не имела стекла, отчего мне всю дорогу в лицо летела дорожная пыль. Я пытался закрывать глаза ладонью, потому не особенно рассматривал пейзаж. Оттого еще больше удивился, когда, поднявшись вместе с мотоциклом по грунтовке на очередной холм, увидел впереди настоящую крепость. Оборонительное сооружение располагалось в излучине реки. У крепости имелись довольно высокие стены и башни. Вот только, все было сделано из дерева. А на самой высокой башне развивался красный флаг.
— Что это за место? — спросил я.
— Замок местного правителя. Мы с ним уже разобрались. Приговорили к расстрелу за угнетение крестьян. У нас с этим быстро. «Сопли жевать», как там у вас выражаются в будущем, мы не можем себе позволить, а сразу меры принимаем. Воспитательные. Теперь здесь командует Вайсман, и тут у нас создается научный городок, — ответил Семенов.
Мотоцикл с коляской подкатил к массивным деревянным воротам, украшенным резными узорами. Над воротами средневекового вида, а то и древнее, контрастируя с ними, красовалась кривоватая вывеска, наспех сколоченная из досок: «Научно-исследовательский центр».
Солдаты, стоявшие на посту у въезда, сразу узнали Семенова и пропустили нас с мотоциклом без лишних вопросов. Внутри крепости царила оживленная деятельность: разные люди в военной и гражданской одежде спешили по делам через крепостной двор, таскали какие-то ящики с оборудованием, а где-то в сердце крепости слышался гул работающего двигателя. Он, кажется, доносился из-под самой высокой башни, стоящей в центре.
Особист припарковал мотоцикл у длинного барака, откуда доносился стук печатной машинки. На двери висела табличка: «Отдел кадров».
— Заходи, — лейтенант толкнул дверь.
Внутри за столом сидела полноватая женщина в гимнастерке и зеленой юбке с аккуратно собранными в пучок волосами на затылке. Она подняла на меня оценивающий холодный взгляд голубых глаз.
— Новенький? — спросила кадровичка у Семенова.
Лейтенант кивнул.
— Да. Из будущего. Алексей Алексеевич Потапов, 1990 года рождения. Можешь оформлять, Ниночка.
После чего Семенов удалился куда-то, а я остался в кабинете, заваленном какими-то папками, наедине с женщиной из прошлого. То есть, это до того, как меня молнией ударило, она из прошлого была. А теперь она, получается, моя современница?
— Очередной попаданец, — вздохнула она, доставая из ящика анкету, отпечатанную на желтоватой шершавой бумаге. — Ладно, начинай заполнять.
— Как-то вы не слишком по-доброму к попаданцам настроены, — заметил я, посмотрев на ее кислое выражение лица.
— А чего к вам быть добренькими? Вот учудил тут один недавно из вашего двадцатого года. Смуту хотел поднять, людей стал против советской власти настраивать. Кричать начал, что, мол, буржуинский он. Ну и пришлось меры принимать, как к чуждому классовому элементу. Сейчас на лесоповале трудится вместе с местными дикарями. А другой, из две тысячи пятого года, пытался все оправдывать царя Николая и белых генералов. Так и этот сейчас там. Еще несколько буйных прибыло из девяностых. Так тех даже расстрелять пришлось. Потому постарайся вести себя хорошо, если не хочешь лес валить или чего похуже, — сказала кадровичка.
Я осматривался, надеясь найти взглядом какие-нибудь материальные свидетельства пребывания здесь гостей из будущего. Но, глазам не за что было зацепиться. Простой грубый стол, позаимствованный, видимо, у местных жителей, такой же примитивный стул, да полки из досок и та лавка, на которую я уселся заполнять анкету. Химический карандаш, который эта Ниночка выдала мне, нужно было все время слюнявить, чтобы писал. А у нее самой была не шариковая ручка, а чернильная. И как только она умудряется не ставить кляксы на документах?
— Ты лучше не по сторонам смотри, а заполняй поскорее. А то на обед уйду и кабинет закрою, — сказала кадровичка с угрозой.
И, глядя на эту особу, я никак не мог избавиться от ощущения, что попал в какой-то глупый старый фильм с карикатурной секретаршей, пороки которой пытался высмеивать режиссер. Только тут, к сожалению, фильмом и не пахло.
— Дату какую под анкетой писать? — поинтересовался я, заполнив кое-как все строчки.
— Сегодняшнюю. 21 августа 1941 года, — сказала она просто.
А я вздрогнул. Получается, что угадал, и Вторая мировая война в разгаре, а вся Великая Отечественная еще впереди! И прямо сейчас немцы рвутся к Ленинграду!