Я и Антон тем временем не только составляли опись, а и аккуратно складывали немецкое оборудование в ящики, чтобы транспортировать его в лабораторию Вайсмана. Сотрудники НКВД допрашивали пленных немцев в соседнем пакгаузе. А красноармейцы разгружали захваченные вагоны, перегружая боеприпасы на грузовики. Бензин из цистерн сразу начали использовать, наполняя баки машин и мотоциклов, а также канистры. В двух вагонах оказались немецкие армейские сухпайки. А еще в одном — новенькое немецкое стрелковое оружие в масле и с запасом патронов. Там были даже пулеметы, отправленные прямо с завода. И каждый с запасными стволами в специальных тубусах. А один из складов был буквально набит немецкой военной формой и амуницией. И все это добро тоже предстояло перевезти в хранилища Славогорска.
Но больше всего нас заинтересовало немецкое оборудование, — особенно та самая установка, похожая на пробойник.
— Смотри, у них нет молнитрона, зато установлено множество катушек Теслы, — заметил Антон, разглядывая один из необычных приборов.
— Может, они пытались обойтись без молний? — предположил я.
— Но без молнитрона у них ничего не получится, — вмешался Штерн, подходя к нам. — Хотя… если они найдут альтернативный источник энергии, не менее мощный, чем молнии…
— Тогда они смогут создать свой портал! — закончил Антон, перебив инженера.
Штерн нахмурился, неодобрительно взглянув на моего напарника:
— Вполне возможно. И если это случится, то немцы могут не только проникнуть в нашу каверну, но и…
— Но и что? — снова проявил Антон нетерпение и неуважение к начальству.
Но, Штерн все-таки ответил:
— Но и разрушить наш хроноякорь. Ту самую точку опоры во времени, которая привязана у нас к 1941 году.
Мы с Антоном переглянулись.
— И что тогда? — опять спросил Антон.
— Тогда наша каверна может просто… исчезнуть. Вернее, исчезнем все мы…
Пока НКВД занималось допросами пленных, мы с Антоном продолжали осматривать, переписывать и паковать немецкое оборудование. А Штерн и Вайсман копались в трофейных бумагах под присмотром комиссара и под охраной Виктора. На одном из столов лежала папка с документами, помеченная грифом «Geheim» («Секретно»). Штерн, знавший немецкий, пробежался глазами по тексту и ахнул:
— Проект «Chronosprung»… «Хронопрыжок»… Они действительно работают над перемещением во времени!
— Что⁈ — Вайсман выхватил у него папку и начал листать. — Но, откуда они узнали о наших экспериментах?
— Может, кто-то из наших партизан продался врагам? — предположил комиссар.
— Или у них есть свой источник информации прямо в нашем исследовательском центре, — мрачно добавил Виктор.
Вайсман, изучив немецкие записи, пришел к выводу, что немцы не просто копируют его разработки, — они идут своим путем. Их установка, судя по схемам, работала не на молнитронах, а на каких-то кристаллических резонаторах, которые должны были создавать «временные разрывы» без гигантских энергозатрат.
— Но у них не хватает ключевого компонента, — пробормотал профессор, показывая на чертежи. — Они не могут стабилизировать портал. Без молнитронов их пробои хаотичны и слишком кратковременны, чтобы удержать хронопереход.
— Значит, они еще не могут перемещать объекты, как мы? — уточнил Штерн.
Вайсман возразил:
— Пока нет. Но, если они добудут наши технологии, если поймут, как устроен молнитрон…
В этот момент в помещение вошел лейтенант госбезопасности Семенов. Его лицо было напряжено, когда он сообщил:
— Один из немцев сломался. Тот эсэсовец, который хотел покончить с собой. Он сообщил, что это не просто казарма — здесь располагалась секретная лаборатория под контролем СС. Ученые пытались повторить «эффект пробоя времени».
— Где же сами эти ученые? — спросил Штерн.
Семенов ответил:
— Они из пленных советских специалистов. Их отправили обратно в концентрационный лагерь накануне вечером перед нашим экспериментом. Ежедневно их привозили и увозили. Лагерь находится, то есть находился, поблизости. Потому возле их лаборатории на ночь оставалась только охрана. У них там было пять утра, когда вы их сюда переместили…
— Черт! — Вайсман сжал кулаки. — Надо постараться вытащить ученых из лагеря!
А Семенов продолжал:
— Допрос штурмфюрера Ломберга дал еще кое-какие результаты. Оказалось, что немцы не просто пытались повторить ваши эксперименты и изучали аномалии пробоев. У них имелся информатор.
— Он назвал имя? — спросил Вайсман.
Семенов мрачно кивнул:
— Да.
— Кто? — настаивал Вайсман.