Со своего насеста слетает Келли и, приблизившись к матери с ребенком, подает мне знак.
«Шэй, она сжимает своего ребенка слишком сильно!»
«Что?»
«Девочка не может дышать, сделай что-нибудь!»
Протолкнувшись к матери, трогаю ее за плечо. От прикосновения она вздрагивает.
— Дайте мне, — говорю я. — У меня она перестанет плакать; я умею. — Ободряюще улыбаюсь ей, но женщина пугается, словно я собираюсь выбросить ребенка за борт. Похоже, мать уже думала, что кто-нибудь из пассажиров может пойти на такое, поэтому сжимает девочку еще сильнее.
Я прикасаюсь мысленно, стираю страхи и недоверие к себе. Женщина расслабляется, ребенок умолкает на секунду, но потом кричит с новой силой.
Мать передает девочку мне. Я ничего не знаю о детях — полный ноль. Но принимаюсь баюкать ребенка, вызывая в голове вереницу успокаивающих, мягких и радостных мыслей, и это помогает — малышка умолкает.
Поднимаю глаза и вижу на лицах пассажиров все тот же страх и злость. Отвлекаюсь, и девочка, словно почувствовав через меня исходящую от них угрозу, открывает рот, чтобы закричать снова, но вдох получается судорожным, легкие переполняются, и вместо того, чтобы заплакать, она кашляет.
— У нее не абердинский грипп, она просто простудилась. Отойдите! — говорю я окружающим. Девочка снова кашляет, а потом затихает.
Люди вокруг смущенно шаркают ногами; им стыдно. Я отдаю ребенка матери.
Но очень скоро все забывают про девочку, патрули и эпидемию, от которой бегут, и даже про то, куда мы направляемся. Качка становится все сильнее. Судно переваливается с борта на борт; оно взлетает на гребень волны и проваливается, и так раз за разом.
Теперь мы больше боимся моря, чем чего-то еще.
20
КЕЛЛИ
Иногда я радуюсь тому, какой стала. Очень многие страдают от морской болезни: кого-то рвет за борт, но большинство — на палубу. Даже вдалеке от них я очень довольна, что больше не чувствую запахов.
К рассвету море успокаивается, и это переполненное страданием судно крадется сквозь туман к Шетлендским островам. Обогнув береговой выступ, оно проскальзывает в пещеру.
— Вы, двое. — Один из членов команды показывает на Кая и Шэй. — Вы здесь сходите?
— Да, — отвечает Кай.
— До темноты мы останемся в этой пещере. Скоро вас отвезут на берег.
Команда бросает якорь, потом на воду спускается шлюпка.
— Подожди. — На плечо Шэй ложится чья-то рука; это мать девочки. — Спасибо. За прошлую ночь.
Шэй неловко пожимает плечами.
— Пожалуйста. Надеюсь, вы будете счастливы там, куда едете — в Норвегию, не так ли?
— Да. Вообще-то зависит от моря, так мне кажется, но по плану — в Норвегии. А вы покидаете нас сейчас? Почему?
— У нас тут кое-какие дела.
— Удачи вам.
— Вам пора, — напоминает моряк.
Кай и Шэй спускается по трапу в шлюпку. Остальные машут им, желают удачи, и они машут в ответ. Вода сейчас — как зеркало; после прошлой ночи даже не верится, что это то же самое море.
Шлюпка покидает пещеру, идет вдоль берега. Моряк направляет ее в небольшую бухту.
— Когда будете готовы покинуть эти места, возвращайтесь в ту же пещеру. В ней останавливаются несколько наших судов; не могу сказать, в какие именно дни, это зависит от обстоятельств.
— Как же мы до нее доберемся, не имея лодки?
Моряк неопределенно хмыкает. Кай и Шэй переглядываются.
«Выбрось его за борт и захвати шлюпку».
«Келли!» — Шэй шокирована.
«Пусть добирается вплавь».
«Так нельзя! Она может им понадобиться».
«Она нужна тебе. Кай умеет плавать, а ты нет, судя по переправе через реку».
«Мы где-нибудь найдем другую лодку. Все будет хорошо.
Приблизившись к берегу, моряк заводит шлюпку в небольшой заливчик, весь обрамленный высокими скалами.
— Как же мы заберемся наверх? — спрашивает Шэй.
— Это ваша проблема. А теперь вылезайте.
21
ШЭЙ
Мы стоим на каменистом берегу. Позади мягко плещутся морские волны; впереди высятся скалы. Слева струится водопад. Справа в скалах видна расщелина — вот где можно подняться наверх, на травянистый склон. Слышны только шум моря да крики чаек. Место уединенное, пустынное — красота.
Кай показывает на расщелину, которую я рассматриваю.
— Поднимемся там?
— Да, но не сейчас.
— Что ты задумала?