— Спасибо, что проверила.
— Тебе действительно нравится эта девушка.
— Мама… В другой раз.
Брайсон присвистывает.
— Завел подружку, парень? Если я чему-то и научился за последнее время, так это следующему: наслаждайся жизнью, пока можешь.
Вскоре подъезжаем к блокпосту. Брайсон останавливается, опускает стекло, показывает свое удостоверение и наши документы, и нас пропускают.
Он постоянно на связи; вдруг останавливается, разворачивает машину и сворачивает.
— Там проблемы. Нам велели изменить маршрут.
— Какого типа проблемы? — спрашивает мама.
— Попытка прорыва через блокпост. Жаль: эта дорога безопаснее, но не так приятна. Местность была на карантине, здесь не успели убрать.
Он не вдается в подробности, а мама не спрашивает.
Сворачиваем еще раз и в конце каждой второй или третьей подъездной дороги видим кучи тел. Они навалены кое-как. Торчат руки, ноги. Кровавые глазницы смотрят в небо. Старики, взрослые, дети. Они выглядят совсем не так, как те, что умирали в подземелье, или даже покойники в армейском лагере. Хочу отвести взгляд и не могу. Младенцы, подростки, дедушки и бабушки. Все мертвые.
Мама крестится и беззвучно молится. Остановившийся взгляд Кая устремлен вперед, словно он надеется быстрее миновать это место, если будет упорно смотреть на дорогу. Но я не могу оторвать взгляд от всего этого ужаса вокруг нас.
Едем дальше, и Брайсон начинает насвистывать. Возможно, он представляет себе, что находится где-то в другом месте. Мама вздрагивает, но ничего не говорит.
Брайсон находит нужный дом. Мы в районе, где местные жители умерли, а их тела увезли. Брайсон говорит, что всех обладающих иммунитетом собрали здесь, чтобы защитить.
— Защитить от чего? — спрашивает Кай.
Сначала Брайсон не отвечает, потом объясняет:
— Больные люди способны на отчаянные поступки.
Мы стучим в дверь. Слышится старческий голос:
— Да? Чего вы хотите?
— Мы слышали, у вас есть выживший. Хотелось бы с ним встретиться, — отвечает Брайсон.
— Действительно, я одного знаю. Мы приглашали его прийти, но он не захотел. Остался там, в своем доме.
— По какому адресу?
— Не знаю.
— Как его зовут?
— Вроде бы Фред.
Брайсон и мама обмениваются взглядами.
— И как нам его найти? — спрашивает Брайсон.
— Что ж, адреса я не знаю, но знаю, где это находится. Могу вам показать. Вы уверены, что хотите искать его? Он довольно странный. Говорит, что умеет разговаривать с мертвыми.
— Да, мы все равно хотим его увидеть.
Старик садится к нам в фургон и показывает дорогу. Следуя его указаниям, мы наконец оказываемся перед маленьким домом. На двери буква «П».
— Это означает, что район проверен, — поясняет Брайсон и стучит в дверь. Никто не отвечает. Он стучит снова, потом пробует открыть дверь. Ручка поворачивается, дверь распахивается.
Мы входим.
— Не очень-то хорошо проверен, — произносит Брайсон, глядя вверх. С потолка свисает повешенный. — Это он? — спрашивает Брайсон.
Старик смотрит на труп, лицо у него становится пепельно-серым.
— Да. Это Фред, — подтверждает он, пятится к двери и выходит.
— Тело нужно для вскрытия, — говорит мама.
— Ладно, — отвечает Брайсон.
Кай тоже выходит на улицу, глубоко дышит. Брайсон идет за ним, находит лестницу в садовом сарае.
— Вам помочь? — спрашивает Кай.
Брайсон хлопает его по плечу.
— Не надо, парень. Я здоров как бык.
Он обрезает веревку и спускает тело. В задней части фургона есть запас мешков для трупов, и Фред присоединяется к нашей компании, собирающейся ехать обратно.
— Надо же, пережил эпидемию, а потом повесился, — говорит Кай. — Зачем он это сделал?
— Возможно, потерял всех, кого любил. Наверно, не смог с этим справиться, — предполагает Брайсон.
— Мы не знаем наверняка, заразился ли он; возможно, у него был иммунитет, — замечает мама.
— Еще как заразился, — вмешивается старик. — я видел его больного. Но повесился он не от тоски. Все дело в покойниках — они без умолку говорили у него в голове. И это сводило его с ума — так он мне сказал. Полагаю, у него кончилось терпение.
Мама задает ему еще несколько вопросов. Я вижу, что она не считает разговоры с покойниками возможными и думает, что у Фреда, должно быть, не все в порядке было с головой. Но мне хотелось бы, чтобы Фред не лежал в мешке, а остался жив: может, тогда он смог бы поговорить со мной.
Высадив старика, мы берем курс на армейскую базу.
У Брайсона сигналит рация.