1. Кладбище
2. Память
3. Посланническая функция
4. Совещательная функция / функция принятия решений
5. Образовательная / научно–исследовательская
6. Функция банка
7. Политическая
Изначально мемориальные острова населяли Жрецы культа Смерти, то во втором периоде деградации это уже именно Рыцари культа Смерти. Умирая, рыцари–хранители становились частью мемориала, словно родственниками хозяина. А место умерших занимали иные воины.
Первый период без деградации отличается от Второго периода неовеществлённым мемориалом. Для человека в первом периоде — мемориал в сердце. Для человека второго периода — мемориал уже физический, овеществленный. Принимая физическую оболочку, доктрина пустующего постамента в силу деградации искажается, принимая форму какой–либо из мифологем. Любая мифологема подвержена горизонтальному искажению. Второй период без деградации знаменует начало войны между жрецами и воинами за власть. И эту войну воины выиграли у жрецов, просто их уничтожив. Пожалуй, сей исход не коснулся лишь некоторых жрецов, которые единовременно были и воинами. По сути, им пришлось таковыми стать, вынужденно. Так и родились Рыцари Культа Смерти. В третьем периоде деградации люди поделились на две категории: на тех, кто исповедовал культ Смерти (высшее сословие), и тех, кто исповедовал корабельного Бога — Христианство (низшие классы). С ходом времени высшее сословие «измельчало», образовалось некое усредненное сословие, исповедующее культ «Корабельного Бога», а учение о Святой Смерти становится секретным, тайным, известным только рыцарям её культа (одними из них были тамплиеры). Система передачи тайного знания (науку власти и науку о способах достижения власти) из поколения в поколение среди истинных Рыцарей культа Смерти породила особое явление — мировой криминал (что также согласуется с нашей более ранней гипотезой). Непосредственно колыбелью этих знаменательных исторических событий являются мемориалы Венецианской империи.
Идея избранничества через исполнение профессионального долга, которое фактически является исполнением долга перед Богом, является ключевой чертой этого воззрения. Таким образом, и религиозно–философские взгляды могут способствовать формированию такой хозяйственной этики, где добропорядочность, кредитоспособность и умеренность, а не жажда наживы и не авантюризм, являются ключевыми.
Проводя анализ роли технологий на исторический процессы, можно констатировать факт, что человечеству неизвестен исток технологичности. Сегодня в науке не существует такого направления, как «технологическая история человечества». Данная тема не просто подвергаема забвению, но и нередко просто табуированная. Даже некие технологические находки, которые могли бы пролить свет на формирование представления о том, почему сегодня всё «так» — обычно остаются «пылиться в архивах» академической науки. Собственно, чаще всего просто невыгодно менять устоявшиеся парадигмы и мировосприятие общественности, тем самым признавая инертность самой науки как социального института. Если начать переосмысливать сформировавшееся мнение и проводить технологический аудит древнеегипетского мира, античного, средневековья, то выяснится, что огромное количество ученых ошиблись в выводах и по сему их научные труды лишены ценности и смысла. Хотя ученый должен обладать мужеством признавать свои ошибки и нерабочие гипотезы. Узкий кругозор историков, которые боятся или не знают как профессионально и психологически выйти за рамки привычной им специализации и тематики, не позволяет взглянуть на проблему комплексно — междисциплинарным взглядом. Таким образом, мы вынуждены либо согласиться, что в Средневековье люди были необразованными и неспособными, либо исключить технологическую историю и её факты, а также исключить прочие вещественные доказательства, которые, к тому же, прекрасно сохранились по сей день. Соответственно, те, кто создавали технологии — и владели ключами преобразования мирового облика. Подумать только, как резко преображалась история, стоило кому–то внедрить такие технологии, как:
1. изготовление холодного или огнестрельного оружия;
2. книгопечатного станка;
3. парового двигателя.
Инженерные системы, позволившие построить верфи и наладить корабельное производство, конвейерное и машинное производство изделий, позволили их обладателям быть впереди планеты всей.
Война, как само по себе событие не из приятных, не только может «забирать», но и «давать» миру новые явления и открытия. Военная и гражданская журналистика зародились в период «Крымской войны», а соответственно появилась первые образцы пропаганды, которые настроили большую часть населения Европы в нужное русло. Во время этой войны начал активно использоваться телеграф для связи с Генеральным штабом, что давало неоспоримое преимущество перед противником. Во время крымской кампании появились первые сестры милосердия и гипсовые повязки, сигареты и регулярные прогнозы погоды. Череда поражений Российской империи в войнах конца XIX — начала XX века связана с технологической отсталостью страны, безумным правлением императоров и цивилизованной насыщенностью в целом. Неспособность найти новых руководителей армии, консолидировать армию, вдохновить ее и, тем самым, остановить сползание ее к катастрофе. Накануне войны у российского императора Николая І сложилась иллюзия могущества, он настолько был самоуверенным, что не обращал внимание на донесения своих министров по поводу промышленной отсталости своей страны. Что касается роли флотилий в войне в начале XX века, то в то время господствовала военно–морская теория и доктрина «морской силы» и «господства на море». Полное уничтожение морских сил оппонентов отводилось линейным кораблям по средствам генерального сражения и блокады побережья противника, а также препятствование кораблестроению оппонентов. Теория завоевания господства на море владела умами всех политиков мира. Расхождения были только во взглядах на средства завоевания этого господства. В условиях реализации геополитических замыслов мировыми державами главным фактором конкурентоспособности всегда являлся уровень технологического развития. Лидерами древнего и современного мира всегда были и будут страны с перспективными технологиями. Общественное мнение о неудержимости современного человеческого прогресса — всего лишь иллюзия, изящно выстроенная средствами массовой информации. По сути, все, чем мы так гордимся сегодня, — лишь доработанное и доведенное до ума наследие полувековой давности. Государство, совершающее технологический прорыв, всегда резко выходит в число мировой элиты, а значит не просто влияет на геополитические процессы, а задает тон.