«Меня точно за это накажут».
Пока она размышляла, ручка Эвелины соскользнула с тетрадки и закатилась под парту Натали. Хозяйка, привстав, потянулась за ней и, поднимаясь, задела стол. Предметы посыпались на пол, символ разрушился.
— Извини, — шепнула Эвелина Натали и добавила: — Ой, Евангелина идет.
В классе появилась небольшого роста, смуглая и темноволосая молодая женщина в бордовом с серыми точками платье. Натали всегда казалось, что от Евангелины Ахметовны шел тончайший запах скрывающегося под оболочкой учительницы привидения, которое может даже иногда пожалеть и обнять, но призрачными, зыбкими объятиями. Подходя к своему столу, она привычно, будто отмахиваясь от детей, поздоровалась, положила на желтую поверхность стола журнал и книгу и, опершись на него ладонью, оглядела учеников мирным, приветливым, но поверхностным взглядом.
— А одна девочка спряталась от вас под столом, — заявил Иван таким голосом, словно выдавал важный секрет.
Эта фраза хитро улыбающегося полного мальчика вызвала взрыв дружного хохота.
По телу сидевшей под партой Натали прошла мелкая дрожь — предвестница страха.
«Буду сопротивляться — погибну».
Она усилием воли сдержала чувство страха, не давая ему перерасти в панику.
«Приму удар и покажу себя более глупой, чем он хочет».
Иногда у Натали срабатывал животный инстинкт — выжить любой ценой, и тогда она шла на необдуманный риск и доверялась интуиции.
— Я ягоды собираю и грибочки. Осенью всегда собирают урожай.
Хохот перешел все границы, грозя превратиться в стихийное бедствие классного масштаба. Натали, собрав все, вылезла из-под парты.
«Вроде бы удалось».
Она почувствовала себя человеком, случайно избежавшим смертельной опасности да еще и получившим приз зрительских симпатий.
— Очень рада, Натали, что ты заботишься о запасах на зиму, но теперь — все успокоились.
Евангелина терпеливо, как хищник, замерла на некоторое время. Дождалась, пока под действием ее строгого выражения лица поток спонтанного веселья приутихнет.
— Настроились на урок, — сказала она, наполнив голос эмоциональной энергией такой силы, что после этих слов закончились последние смешки.
— Теперь достали из портфелей учебники, тетради и все остальное, особенно те, кто этого еще не сделал.
Сообразив, что последняя фраза относилась к ней, Натали решила, что проверять сегодня силу действия символа без учебника чревато большими неприятностями. Лучше не рисковать. Она положила рюкзак на колени и открыла главное отделение. То, что она там обнаружила, повергло ее в ступор. Из бумажного пакета вывалилась булочка, крем размазался по тетрадке, портфелю и мишкиному животу. Натали, сморщив лицо и стиснув зубы, молча смотрела внутрь рюкзака. Понимая, что время уходит и учительница в любой момент может заподозрить неладное, она собралась было вытереть крем мишкой, а потом на перемене помыть его в туалете. Но не смогла решиться на это.
«Я не хочу! Это предательство!»
Она с надеждой посмотрела на потолок и представила, как его белый свод трескается, штукатурка сыпется на голову и плечи белой крошкой, как на вытянутую руку, прямо на ладонь, приземляется тонкая хрупкая пластинка. Натали зачарованно разглядывает ее, растирая пальцами в белый порошок, и тут наконец сверху обрушивается бетонная плита, сминающая ее тело своим весом. Поток мыслей чувств и воспоминаний мгновенно обрывается… А потом темнота, и больше ничего.
Евангелина Ахметовна попросила класс открыть тетради и записать тему урока. Раздался шелест страниц, сопровождаемый невнятным шумом от усаживающихся детей — скрипом стульев, шарканьем кроссовок, шелестом одежды.
— Натали, ты долго будешь копаться?
Женщина шагнула между короткими тонконогими партами, похожими на маленькие спасательные плоты и, словно обнаружившая тонущего моряка акула, неумолимо приближалась к Натали.
«Думай, думай, думай!»
Но ничего не приходило в голову Натали и она, безропотно раскрыв портфель, показала его Евангелине.