Шухов улыбнулся, добившись нужного ему результата.
Он приблизился к Александру и прикрыл своими ладонями его уши, словно вдавливая те в черепную коробку, тонкими пальцами впиваясь в затылок. От этого Александру показалось, что в его голову словно проникли десятки маленьких проводков, крепко опоясывая внутри каждый нерв и даря мужчине сильную боль внутри головы, которую, впрочем, Саша терпеливо выносил, крепко стиснув зубы.
— Слышать. — Сказал тот и резко отпустил голову сталкера. Мужчина лишь успел пару раз моргнуть до того, как дух Зоны исчез, оставив его наедине с не до конца понятой просьбой.
Настоящее время
Мужчина медленно шел по захламленному коридору старого припятьского детского сада и его шаги гулким эхом отдавались от стен. Они иногда заглушали человеческие голоса, что раздавались из помещения небольшого актового зала, в котором ещё при жизни города проводились родительские собрания и детские утренники.
Он делал всё так, как велел ему Рэд, когда его голос стал раздаваться в голове сталкера.
Он собрал команду, он действовал с ними так, как ему было сказано, практически всегда мешая планам какого-нибудь сталкера, чьи помыслы шли вразрез с идеями Шухова и как-либо не устраивали его. Но никто из собравшейся братии не знал, почему именно в тот или иной момент их могли подорвать на очередное дело и куда периодически отлучался их лидер. Иначе говоря — соклановцы не подозревали о связи их предводителя с силами Зоны. Знал только один человек и узнал тот из-за того, почему Александр более никогда в компании не употреблял ни капли алкоголя: как говориться язык мой — враг мой. Но узнав о необычном таланте своего лидера, Тритий не спешил рассказать об этом всем. Вместо этого, мужчина иначе стал смотреть на своего командира и понимать, что и в Зоне есть своя религия, неподчинение которой могло грозить скоропостижной смертью. Из страха, Тритий послушно покинул группу и скрылся в неизвестном для своих товарищей направлении, по приказу командира начав собирать вокруг себя ещё людей. Александр не мог внятно объяснить, зачем ему дополнительная группа, практически секта, но где-то в глубине души он надеялся, что они будут служить для него своеобразным щитом, если вдруг Черный сталкер решит убрать его за ненадобностью.
— Шёнг! — Громко поприветствовали люди, сидящие в помещении актового зала, когда Александр зашел туда. Это не было особым приветствием, это было ещё одним его именем, под которым его знала собравшаяся секта.
Люди слепо верили наставлениям и его самого, и Трития, называя их жрецами или проповедниками, чем неимоверно веселили Александра. Но придуманные его товарищем обряды жертвоприношения Черному сталкеру, не казались ему самому такими забавными: Шёнг чувствовал некоторую неловкость и вину за то, что делают эти люди, заживо разрывая на части очередного попавшегося им сталкера в надежде на то, что это защитит их от сил Зоны.
Мужчина в знак приветствия кивнул собравшимся здесь сталкерам и прошёл к одному из окон. Он собирался закурить, когда в его голове словно гром раздался голос Рэда, сообщающий о новой цели, а это значило, что пора возвращаться к своим обычным обязанностям. Отчасти Шёнг всегда радовался возвращению к своей основной группе, ведь люди, составляющие её, стали ему практически родными. Но рассказать сталкерам из группировки о том, чью службу им приходиться нести он не мог — такова договорённость между ним и Черным сталкером, поэтому, Александр продолжал нести свою службу, время от времени меняя свои маски с одной на другую.
Посиделки у костра между вылазками, сопровождаемые постоянным пересказом старых и рассказыванием новых местных баек было одним из любимейших развлечений бывалых сталкеров. Для новичков это было едва ли не хобби, сопровождаемое особым ритуалом ухода в какое-нибудь уединенное место, для того, чтобы эмоции от историй были сильнее, нежели чем на территории родной им Деревни новичков.
Вот и сейчас троица парней, видевших Зону не дальше, чем за полуразрушенной железнодорожной насыпью, собрались в небольшом тоннеле возле старого АПТ, разведя костер и удобно там расположившись. Каждый из них уже успел рассказать по одной истории, услышанной от какого-нибудь приходившего в деревню бывалого ходока, когда ночь полностью накрыла эти земли своим полотном и никто из них не ждал какого-либо гостя.