Дополнительно – артефакт принял объект
Рекомендация – направить в капсулу для дальнейшего хранения
Я замер.
«Значит, я действительно везунчик. Они не успели провести окончательный тест и, скорее всего, доставили меня в операционную именно для этого. И, более того… Я дотронулся до артефакта, и он меня не убил. Как всех остальных. Он меня принял. Почему?..»
«Алиса, почему остальные умирали?» — задал я вопрос, на который хотел услышать больше, чем просто «они не подходили».
«Они не подходили», — но именно это и ответила Алиса.
«А я, значит, подошел?» — я терпеливо продолжал давить.
«А ты подошел», — добавила она, будто хотела этим всё объяснить.
«Ну, а почему я подошел? Что во мне особенного?» — я пытался задать правильный вопрос.
«Ты был выбран гораздо раньше. Мне пришлось ждать, пока ты очнешься. Я не имею прав на разглашение этой информации. Ты всё узнаешь, в свое время», — голос Алисы стал чуть теплее, но всё равно оставался механически-нейтральным.
— И чего ты вся такая загадочная? — уже вслух вырвалось у меня. — Что скрываешь? Или тебя тоже кто-то ограничивает?
Но Алиса не ответила. Её голос пропал.
Пока я сидел в бадье, мысли кружились, как листья в ветру.
«Эти люди. Эти отчеты. Это место. Они их не просто тестировали. Они искали кого-то. Кого-то, кто сможет выжить при контакте с артефактом. И этот кто-то — я».
Вода уже остыла. Пар давно испарился. Я выбрался, быстро вытерся, и, оглядев свою форму, заметил, как грязь и кровь въелись в ткань.
— Надо бы его постирать, — пробормотал я, одеваясь.
Снова завалившись на кровать, я попытался понять, что дальше. Но сон взял верх, и я провалился в него без снов, без страхов.
Сколько проспал не знаю.
Меня разбудил все тот же стук в дверь. Не громкий, но настойчивый. Я посмотрел на дверь. Посетитель не спешил входить сам. Просто стучал.
«Странно. Обычно, когда открывают, то сразу вваливаются. А этот ждёт. Будто ждет, чтобы я уже проснулся. Или хочет, чтобы я сам открыл»
Я потянулся, поскрипев позвоночником.
— Да заходите уже! Чего долбитесь? — крикнул я, не вставая с кровати.
Скрипнув засовом, дверь медленно приоткрылась. В комнату вошла Лана. Она держала в руках деревянный поднос, аккуратно вырезанный из цельного куска. На нем стояла глиняная миска с чем-то парящим, кувшин с жидкостью внутри, и ложка, сделанная из того же материала, что и сам поднос.
Она без лишних слов прошла внутрь, поставила всё это на стол, будто знала, где он находится, и обернулась ко мне. Её движения были легкими, почти танцующими.
— Привет! Как спалось? — её голос был таким же, как раньше — тёплый, чуть игривый. — Я пришла сказать спасибо. Ты всё же нам здорово помог. Без тебя мы бы в том бою не выжили.
Я сел на кровати, облокотившись на стену. Постель скрипела подо мной, будто протестовала против моего веса.
— А за что спасибо-то? — ответил я, глядя ей прямо в глаза. — Без меня вы в это и не вляпались бы.
Лана слегка смутилась. Но не отступила. Только плечами пожала.
— Ну, все равно. Мы благодарны. Курт тоже… хотя он этого вслух не скажет.
Она замялась, потом добавила:
— Поешь. С тобой хочет поговорить наш староста. Скоро за тобой придут.
И, кинув на меня кокетливый взгляд — такой, какой может быть только у девушки, которая знает, что ты обратишь внимание, — она выпорхнула в коридор, закрыв за собой дверь.
Звук шагов быстро затих. Осталась только я. И еда.
Подойдя к столу, я осмотрел принесённое. В миске была злаковая каша, похожая на ту, что готовили в деревнях ещё до электричества. Запах — смешанный: немного травы, немного пряности, немного чего-то животного. Кувшин содержал молоко. По консистенции и вкусу — почти земное, парное, свежее.
«Интересно, кого они здесь доят?»— промелькнуло у меня в голове.
Впрочем, вопросов много, но сейчас важнее было пополнить запас энергии. После всего пережитого, мясо уже начинало надоедать. А эта каша… не идеальная, но живительная.
Сев за стол, я принялся есть. Медленно, со вкусом.
— Хорошо, когда тебе кто-то приносит завтрак, — пробормотал я, чувствуя, как тепло распространяется по телу.
Когда миска опустела, я вернулся на кровать. Хотел было снова задремать, но не успел. Дверь снова скрипнула. На этот раз — не так мягко.
Вошёл старик. Примерно тех же лет, что и провожатый, но с более утомлённым лицом. Его кожа была потресканной, будто он долгие годы провёл под открытым небом. Он носил тужурку из кожи животных, сшитую с помощью нитей и веревок. Его глаза были темными, внимательными.