Я потянулся к ней. Она ускользнула. Снова плыла. Снова смеялась. Словно знала, что я должен догнать. Что я должен сделать выбор.
И я сделал.
Когда я наконец схватил её за ногу, она не сопротивлялась. Не испугалась. Просто улыбнулась. Я притянул её к себе. Обнял. Почувствовал дыхание. Губы. Жизнь. И когда наши лица сблизились, я поцеловал её. Медленно. Нежно. Как будто хотел передать ей всё, что не смог сказать словами.
Она ответила. Не менее мягко. Не менее осторожно. Как будто тоже знала, что завтра может не наступить никогда.
Мы стояли в воде, почти не двигаясь. Только дыхание. Только теплота. Только мы. Я не стал рассказывать, что чувствую. Она не стала спрашивать, почему я здесь.
Мы просто были.
Пещера за водопадом была похожа на убежище, спрятанное самой природой. Те же стены, покрытые влажным мхом. Тот же каменный пол, усыпанный песком и обломками. И в центре — очаг, разожженный Ланой после непродолжительного мига бурной страсти и любви.
Огонь потрескивал, будто шептал нам что-то на ухо.
Я лежал на мягкой подстилке из шкуры какого-то животного и смотрел в потолок. Лана лежала рядом, ее рыжая голова уютно устроилась у меня на груди, волосы пахли травой, кожей и чем-то древним, что я не мог определить. Я гладил её по волосам, чувствуя, как она медленно расслабляется, после дня, полного страха, потерь и воспоминаний о Курте.
— Макс, куда ты идёшь? — спросила она, почти шепча. Ее голос был таким тихим, что мне показалось — она говорит со мной из самого сердца .
— Если бы я знал, Лана… Если бы знал.
— Возьми меня с собой, а? — она подняла взгляд. — Я не хочу быть одна. Не снова. Не теперь.
— Конечно, возьму, моя дорогая. Обязательно. Только… только не умирай, ладно?
— Постараюсь, — вздохнула она, и этот вздох был полон обреченности и надежды одновременно.
Мы лежали так долго. Не двигались. Не говорили. Просто были. Живыми. Вместе. Иногда такие моменты дороже любого сражения.
Через некоторое время вернулся Ханс. Он вошёл тихо, как всегда. Но на плечах он нес свежую тушку животного, которое я не смог распознать.
«Толи бобёр, толи заяц, толи вообще не знаю кто», — оценил я, когда Ханс бросил добычу на пол. «Но мясо есть. И свежее. Это главное».
Лана сразу вскочила. Схватила нож, быстро и аккуратно разделала тушу, будто делала это всю жизнь. Боевая. Хозяйственная. Ранимая. И впрямь цветок. Тот самый, который растёт в трещинах войны.
Ужин прошёл без слов. Мы ели, смотрели в огонь. А потом легли спать. На одну ночь — не прячась. Не бегая. Не стреляя. Просто спали.
Утро началось с тишины. Мы молча доели то, что осталось с ужина. Затем также молча собрались и выдвинулись в путь. Ханс снова шёл первым. Он всё ещё держался на расстоянии, но не оставлял нас. Меня это удивляло. Он мог уйти. Скрыться. Выжить. Но он выбрал нас.
Мы шли второй день. Без приключений. Без зверей. Без ящеров. Иногда наши руки соприкасались, и я не отводил взгляд. Лана тоже. Ее глаза начали светиться по-другому. Не болью. Не страхом. Чем-то другим. Меня не покидало легкое ощущение влюбленности, надеюсь, Лана чувствовала то же самое.
К вечеру мы наконец добрались до места.
Это была ещё одна пещера. Но не простая. Сразу чувствовалось — внутри кто-то жил.
Пройдя через узкий коридор, мы вышли в большую пустую залу. И там, прямо у входа, стояла сгорбленная фигура, закутанная в серый, потёртый годами плащ, украшенный следами дождя, крови и времени. В руках — деревянный посох, помогающий ему стоять. Фигура повернулась.
Не медленно. Не резко. Просто — повернулась.
И тогда он заговорил:
— Ты?.. Ты жив? Как?!
Его слова не просто звучали. Они врезались в голову, как удар электричества.
Из-под капюшона выглянули два огромных черных глаза, будто они смотрели не на меня, а внутрь меня.
Я направил на гуманоида гаусс-пушку, палец лежал на спуске, как будто это могло что-то изменить. Но слова в голове были не просто голосом. Это был контакт. Мысленный. Прямой. Как у того лысого Гендальфа.
Мое сердце замерло.
— Куда ты меня притащил, Ханс?.. Продажная тварь. Это же один из них. Один из тех, кто стоит выше ящеров. Это Аскор.
Орбита над поверхностью планеты Керр. Боевой ардан класса перехватчик.
Стены были блестящими, как зеркало, покрытыми тонким слоем металлического лака, отражающего тусклый свет потолочных фонарей. Помещение было маленьким, почти стерильным, без лишних предметов или украшений. Только одна регенерационная капсула.