Дальше все происходило будто бы по специально разыгранному сценарию. Ди, слегка обернувшись к Вике все с тем же равнодушным печальным видом, спросила, который час. Вика ухмыльнулась, пробуравив меня довольным взглядом, и закатила рукав блузки до локтя, отыскивая часы на свободном серебряном браслете.
Глаза Ди раскрылись шире, губы задрожали. Не удержавшись, она схватила Вику за руку и уставилась на нее, замерев в тихом, неподвижном безумии.
Казалось, даже в соседнем городе был слышен этот возглас «Откуда?!»
Мое сердце подпрыгнуло и, затрепетав, рвануло глубоко вниз, похоже, совсем пропав из груди.
Ди оттолкнула Вику и побежала напролом в парк, в беспросветную темноту, спотыкаясь о выступающие корни деревьев. Готы испугано обернулись, отвлекшись от разгоревшегося за столом спора, но, не увидев нарушителя покоя на месте, продолжили разговор.
Через несколько секунд мы с Ольшанской, не сговариваясь, устремились за ней.
— Ну, вот что ты за человек?! — Я, путаясь в проклятом плаще, еле поспевал за Викой, которая мчала быстро, как косуля, будто родилась и выросла посреди заросшей чащи. — Просил же…
— Не боись! — Она быстро обернулась. — Только я сама буду говорить!
— Что у тебя на руке было?
— Да татуха, как у Лехи… Нарисовала на всякий случай… Где же она, черт…
Внезапно парк закончился — я и не успел сообразить, что мы вылетели как раз к тому месту, где через него пролегала объездная трасса вокруг города. Вика резко остановилась, настороженно прислушиваясь, и я, натолкнувшись на нее, едва не завалил нас обоих на землю. Она остановила меня, уперев ладонь в грудь, и приложила палец к губам. Я услышал тихое бормотание где-то справа, она указала туда же глазами. Когда мы обошли большой придорожный куст, я замер.
Ди даже не плакала, захлебываясь собственным ужасом. Ее сложенные, будто в молитве, руки дрожали так сильно, что это было видно даже в почти непроницаемой темноте декабрьской ночи. Девушка странно взвизгнула, отпрянув от Вики, когда та решила помочь ей, и вскочила сама. Ее юбка зацепилась за острые, лишенные последних сухих листьев, ветки.
— Кто ты?! Кто ты?! — голос Ди хрипел и срывался. — Кто ты?!!
Я вообще лишился дара речи, видя такую странную ее реакцию.
— Да тихо ты… — Вика властно схватила ее за плечи. — Что такое?
— Он говорил, он говорил… а-а-а… он говорил, что за мной придут…
— Кто?
— Что тебе надо?! Пусти меня! — Ди попыталась вырваться, но Вика вдруг проявила недюжинную силу, усадив ее на невысокий каменный заборчик, бегущий вдоль трассы.
— Леша говорил?
Девушка подавилась собственными слезами и закашлялась. Ее глаза все еще были широко распахнуты от ужаса, но она уже не сопротивлялась, судорожно сжимая Викин рукав.
— Д-да… это же я виновата… он вчера приходил… и сказал…
Мы с Викой переглянулись, она шумно вздохнула. Скорее всего, от горя девочка просто сошла с ума.
— Послушай меня… — Вика наклонилась к ней. Ее напряженный взгляд приковал бы чье угодно внимание, и Ди, всхлипнув, замолчала и даже перестала дрожать. — Если ты можешь помочь мне, то помоги, пожалуйста… Я не знаю, что произошло с Лешей, и это мучает меня. Потому что я тоже его любила. И я пришла сюда только потому, что до сих пор его люблю.
Я вздрогнул. Даже несмотря на мою уверенность в том, что Вика солгала просто для того, чтобы получить интересующую нас информацию, меня передернуло. Ее интонация была такой тихой и уверенной, что уже секунды через две в моем мозге начали копошиться разные до боли неприятные предположения: что, если она сказала правду сейчас? Если она тогда бессовестно мне наврала, опорочив доброе имя своего распрекрасного одноклассника?.. Ведь, по сути, поссориться они могли по какой-то совсем банальной причине, которая вовсе не сочеталась с Викиной историей… Кроме того, хоть я и понимал ее мотивацию, был не согласен именно с этим приемом. Ди была влюблена в Литвиненко по уши. И, видимо, до сих пор не осознавала, что его больше нет. И такое Викино заявление могло замкнуть ее в себе, вызвать ненужную ревность, особенно учитывая неудержимое желание подростков к безраздельному властвованию над объектом любви. Но я пообещал не вмешиваться и уже смирился с тем, что она все испортит.
Пока я додумывал весь этот бред, Вика взяла девушку за руку и повела вдоль трассы. Я молча отправился следом за ними, стараясь выглядеть не слишком навязчивым слушателем.
— Он тебе снился, да?
— Каждую ночь. Иногда мне кажется, что как-то он придет и заберет меня с собой…
— Нет, не бойся. Расскажи мне.
Готесса спрятала руки в карманы, подняв плечи, будто ее обдувало холодным ветром. На самом деле ночь была теплой и сырой, все еще пронзительно-осенней, остро пахло грибами и дымом.
— Он вчера мне явился. Такое реальное все было, мне показалось, я даже не спала. Он сказал, что ко мне придут… или за мной придут… Он что-то говорил еще, но я не поняла…
— Прости, если напугала… Я недавно тату сделала, когда узнала, что у него такая же была…
Ох, как же сладко и уверенно врет!..
— Понятно. А давно вы с ним?..
— Давно. Очень давно, — интонация Вики стала нетерпеливой и высокой, я подумал, что, хоть и не вижу ее лица, непременно почувствовал бы подвох. — Мы вместе учились когда-то. Кстати, меня зовут Селена, а это — Бальтазар… Пожалуйста, расскажи мне о Леше… не бойся… умоляю…
Мне показалось или Вика действительно проронила несколько слезинок?
Ди немного замешкалась с ответом, но была явно не в том состоянии, чтобы что-то скрывать, раз уж нашла «подругу по несчастью».
— Мы познакомились на крыше. Я часто там гуляла — оказывается, это была крыша его дома… И я сидела там и плакала. Я тогда поссорилась с Кириллом, думала, что расстались навсегда…
— Кирилл — это тот светлоглазый?
Девочка кивнула. Я недоверчиво нахмурился. Однако, гот явно не заморачивался насчет ее возраста, хоть был, по-видимому, еще старше меня…
— Да. И Леша со мной первый заговорил! Я была вообще в шоке… со мной обычно никогда парень первым не заговорит… а тут… и он такой красивый… — Ди снова ударилась в рыдания, Вика, пытаясь скрыть раздражение, украдкой выдохнула.
— Леша часто приходил к вам в толпу?
— Нет. Мы немного пообщались, начали иногда видеться там… ну, на крыше… — она шмыгнула носом, пытаясь вдохнуть побольше воздуха. — Потом я его пригласила… а он… ты же знаешь, наверное… Ему нравилось одиночество. Он очень много знал о магии, о такой… о черной! Он мне говорил, что прочитал всего Папюса!
В этот момент мне так хотелось увидеть реакцию Вики, что я чуть было не свернул шею, пытаясь заглянуть ей в лицо.
— А… да, конечно… Он очень замкнутый был… — запинаясь, пролепетала «моя девушка». — И эта татушка… Он тебе говорил, что она значит?
— Нет. Я видела ее всего раз, и Леша сказал, что это меня не касается, — она пожала плечами.
Впрочем, я и так догадывался о ее значении. Хм… тут и правда веет мистикой. Лехина смерть действительно привела к хаосу и в классе, и в семье, и в даже в моей жизни.
Девчонки остановились. Вика инстинктивно прижала ладонь ко лбу — я запомнил, что так она делает, когда собирается произнести что-то очень важное и волнительное. Меня так и подмывало вмешаться в их разговор, но я знал, что, стоит мне заговорить, я запорю всю Викину работу — незнакомцу сомнительной внешности эта робкая девочка уж точно доверять не будет.
— Ди… Почему ты сказала, что виновата в его смерти?..
Готесса заломила руки и стала беспокойно покачиваться, поглядывая то на меня, то на Вику. Странно. Сложилось впечатление, что она знала какого-то другого Лешу Литвиненко, не нашего, и поэтому, вполне возможно, всерьез думала, что он покончил с собой по какой-то «готической» причине.
— Ну, это же из-за меня… из-за меня он подрался с Кириллом…
Вика медленно перевела взгляд в мою сторону. Я недоверчиво свел брови.
— Когда подрался?
Ди опустила плечи и казалась по-настоящему изможденной. Конечно, если бы мы говорили не в глухом уголке заброшенного парка, а в моем кабинете, я тотчас бы прекратил этот допрос. Но вообразить себя среди этих мрачных детишек во второй раз я, увы, не мог. А тем более — отпустить туда Вику одну, будучи уверенным в том, что она точно пойдет к ним во второй раз, пока не узнает всю правду.