Прохожие, особенно женщины, с жалостью и состраданием глядели на странное шествие далеко не героического вида солдат, распевающих боевую песню. Худой старик снял выцветший картуз, скорбно покачал головой, перекрестился…
А солнце светило и грело вовсю. Начало июня. Восход лета.
Глава третья
Бывших фронтовиков по одному вызывали из приемной к начальнику отдела кадров завода.
– Сегал, входите, – пригласила секретарша.
За письменным столом, обитым зеленым сукном, сидел бледный мужчина с реденькими с проседью волосами, расчесанными на пробор. Он отложил в сторону папку, посмотрел на Ефима усталыми глазами и неожиданно мягким, звучным голосом спросил:
– Сегал Ефим Моисеевич?
– Так точно, – по привычке вытянулся Ефим, внимательно вглядываясь в начальника отдела кадров. Этот человек вызывал у него двойственное чувство: военная форма при сугубо гражданской должности и суховатость как-то настораживали, а мягкий грудной голос, в котором прослушивались приветливые нотки, подсознательно располагал.
– Я ознакомился с вашими документами. До войны вы работали в печати?
– Да, литературным сотрудником в московских газетах.
– Журналисты заводу пока, к сожалению, не требуются, – проговорил начальник отдела кадров не то шутя, не то серьезно. – Куда же мне вас определить? Производственной специальности, – рассуждал он вслух, – у вас, конечно, нет. Разнорабочим такого богатыря, как вы, не поставишь. Что же с вами делать?.. Кстати, вам известно, что на заводе придется работать по двенадцать часов ежедневно, в ночную и дневную смены? Война!.. А силенок у вас, видать, в обрез… Справитесь?
– Постараюсь.
Начальник отдела кадров достал из стола стопку бумаг.
– Давайте-ка еще раз посмотрим заявки из цехов. Та-ак… не то… гм… Вот! Это, пожалуй, вам подойдет: в инструментальный цех техническим контролером. Товарищ вы грамотный, освоите… И работа не физическая. Ну, как?
Ефим имел весьма смутное представление о будущей своей деятельности, но, не задумываясь, согласился.
– Вот и ладно! Оформляйтесь, получите продовольственные карточки и, как говорится, ни пуха, ни пера!
Ефим хотел было по традиции послать его к черту, но вместо этого сказал:
– Большое спасибо! – И вышел из кабинета.
На заполнение анкеты и прочие формальности, связанные с поступлением на военный завод, ушло около трех часов. Здесь же, в отделе кадров, Сегалу дали две записки: одну – в карточное бюро, другую – коменданту общежития.
… Молодой мужчина, очень румяный, с маленькими неспокойными черными глазками – заведующий карточным бюро – снисходительно, как личный подарок, вручил Сегалу продовольственные карточки и стопочку розовых талончиков, поперек которых были отштампованы три крупные буквы – «УДП».
– А что это? – спросил Ефим румяного.
Тот осклабился:
– «УДП» означает: «Умрешь днем позже»… Ха-ха-ха!.. Понял, солдат?
– Нет, не понял, – нахмурился Ефим.
– Это я, известно, пошутил. «УДП» – усиленное дополнительное питание. Ешь, поправляйся. Тебе это как раз надо. Вон ты тощой какой!
– Благодарю, – сдержанно сказал Ефим. А про себя подумал: «Интересно, сколько этих самых «УДП» поглощает развеселый толстяк? И почему такой здоровенный малый отсиживается в глубочайшем тылу на откорме? Выдавать продкарточки и разные там талончики могла бы любая грамотная девушка или, к примеру, раненый демобилизованный воин».
– Вы были на фронте? – он пытливо посмотрел на румяного.
– Нет, – ответил тот не сразу, глядя мимо Ефима бегающими глазками, – у меня бронь, я забронированный, понимаешь?.. Ну, ступай в столовую, – добавил он, будто выталкивая Ефима из кабинета, – небось проголодался… Там, – он указал на дверь, – ко мне очередь.
– «Бронь, забронированный», – озадаченно повторял про себя Ефим по пути в столовую. И припомнил, как в 42-м году, еще изрядно припадая на раненую ногу, он, после отпуска, явился на медкомиссию для освидетельствования. Врач повертел его так и сяк, велел пройтись по комнате и заключил:
– Что ж, порядок! Можно в строй!
– В строй так в строй, – согласился тогда Ефим, – хотя сами видите, нога…
– Никаких ног! – раздраженно прервал врач. – Разве вам неизвестно, как сейчас тяжело на фронте? Где их взять, здоровых-то?..
Сегал промолчал, быстро оделся и отправился в военкомат. Действительно, где их взять, здоровых? А в это самое время, оказывается, толстомордые молодые здоровяки отсиживались в тылу…