Торговец просиял, словно я сделал ему величайший комплимент.
— Берите ещё! Для друзей! — он начал складывать фрукты в небольшой мешочек.
— Сколько? — спросил я, готовясь торговаться.
— Подарок! — замахал руками торговец. — Для путников издалека!
Странно. В других террах за каждую крошку дерут три шкуры. А тут… Впрочем, это вписывалось в общую картину безумия.
Мы поблагодарили его и двинулись дальше. Я оглядывался по сторонам, впитывая детали. Люди в этой деревне казались… слишком счастливыми.
— Это ненормально, — сказал Ульрих, озвучивая мои мысли. — Словно мы в какой-то идиотской сказке, маленькой бальной на голову извращенки, что одела родителей в платья и убила. А потом заставила пить с собой чай.
— Терпи, — бросил я. — Посмотрим, что дальше будет.
«Весёлая кружка» действительно оказалась самым ярким зданием на улице. Двухэтажный дом, выкрашенный во все цвета радуги. Вывеска сияла в лучах солнца — деревянная кружка с улыбающимся лицом. Зрелище, от которого сводило зубы.
Входная дверь была украшена резьбой — цветы, звери, странные символы. Над дверью висел колокольчик, который звенел, когда посетители входили и выходили.
— Готовьтесь, — пробормотал я. — Сейчас будет адская концентрация радости.
Открыл дверь. Колокольчик тренькнул. Внутри было чисто, светло и… весело. Посетители смеялись, пели песни, танцевали. Цветные витражи в окнах создавали калейдоскоп света на полу.
Воздух пропитан запахами еды, напитков и духов. Длинная стойка вдоль стены, за ней бутылки и бочки. Столы заняты людьми — все пьют, едят, галдят.
Почувствовал, как напрягся Торс. Слишком много людей, слишком шумно. Верзиле это явно не нравилось.
Хозяйка — пышнотелая брюнетка в клетчатом платье — встретила нас у входа. Лицо круглое, щёки румяные, улыбка во весь рот. Ярко-красная лента в волосах, звенящие браслеты на запястьях.
— Ну здравствуйте, красавчики! — воскликнула она, всплеснув руками. Браслеты задребезжали. — Комнату? Еды? У нас всё самое лучшее!
Лок и Торс переглянулись. Потом блондин кивнул.
— Комнату на четверых. И еду. У нас есть чем заплатить.
Торс выложил на стойку меч — хорошее оружие, добытое у одного из убитых спутников Валиры. Лезвие отполировано до блеска, рукоять украшена серебряной проволокой.
— О! — хозяйка всплеснула руками. — Оружие! Замечательно! Такое острое, блестящее! Я позову Хольта, он разбирается в таких вещах.
Она крикнула куда-то в глубину зала:
— Хольт! Хольт! Иди сюда, милый!
Появился мужчина — высокий, худой, с окладистой бородой. Потёртая кожаная куртка, мозолистые руки. В отличие от большинства местных, его взгляд был цепким, оценивающим. Сразу видно — бывалый человек.
Он осмотрел меч, повертел в руках, проверил баланс. Затем перевёл взгляд на нас, внимательно изучая каждого. Я выдержал его взгляд, не моргнув. Что-то в этом Хольте было знакомое… профессиональное.
— Хорошее оружие, — наконец сказал он. — Достаточно для оплаты комнаты на пару дней и еды.
Лок и Торс снова переглянулись. Блондин выглядел раздражённым.
— Всего на пару дней? — переспросил он. — Раньше за такой клинок давали неделю.
— Увы, — развёл руками Хольт. — Цены растут. Род Биар ввёл новые налоги, и теперь всё дорожает.
Я напрягся. Биар. То самое имя, которое Лок произносил с ненавистью. Их враги здесь, в десятой терре, заняли высшее положение.
Лок стиснул зубы, но кивнул.
— Хорошо. Два дня так два дня.
Хозяйка просияла, словно только что выиграла в лотерею.
— Отлично! Следуйте за мной, красавчики! Я покажу вашу комнату!
Она повела нас наверх по скрипучей деревянной лестнице. Стены в коридоре были увешаны яркими гобеленами с изображениями цветов, животных и странных символов. Полы застелены пёстрыми коврами.
Наша комната оказалась просторной, с четырьмя кроватями. Всё чистое, аккуратное. Белые простыни, пушистые одеяла. Окна выходили на центральную улицу.
— Скоро пришлю девочку с едой! — пообещала хозяйка и ушла, оставив нас одних.
Дверь закрылась. Я сразу проверил окна — выбитое стекло, и мы уже на улице. Ульрих осмотрел дверь — петли крепкие, но замок простой. Торс просто сел на кровать, от его веса матрас жалобно скрипнул.
— Биар, — процедил Лок, когда убедился, что нас никто не подслушивает. — Сукины дети. Испортили всё, что строил мой отец.
— Испортили? — пискнул Ульрих.
— Ты хочешь сказать, что было ещё более… — мужик пытался подобрать слова. — Марк, может быть мы умерли в двенашки и это ад?