Павел выбрал скромненький одноместный номер, лишь поинтересовавшись, есть ли там ванна. На него опять посмотрели, как на идиота, и с апломбом информировали, что все номера в их роскошном отеле оборудованы не только ваннами, но и душами. А если уважаемый клиент желает сауну, то и это можно устроить, за отдельную плату, разумеется…
Понежившись в ванне, Павел отправился в ресторан. А поскольку запасного смокинга у него не было, он лишь надел чистую футболку, а штаны остались камуфляжные, кое-где испачканные смолой и пропахшие дымом костров. Прямо в дверях ресторана из-за косяка выдвинулся огромный, пузатый верзила в черном костюме, белой рубашке и галстуке, но с рожей типичного сибирского валенка, и зарычал:
– Ты бы еще в куфайке и кирзачах приперся!..
Павел напустил на себя беспомощный вид, и пролепетал тоненьким голоском:
– Ихь не понимать… Нихт ферштеен! Ихь бин дойче турист… Понимать?.. Вир ферштеен?
Верзила тут же задвинулся за косяк. Павел злорадно подумал: – "Надо же, порядки и сервис буржуазные, а почтение к иностранцам чисто совдеповское…" А поскольку, обнаружив, что он свой, сибирского розлива, славянин, его могли выбросить и из-за стола, то он, и делая заказ, продолжал мешать коверканные русские слова, с довольно четко выговариваемыми немецкими. Увидев минуты через три, как к его столику шустро катит сервироврчный столик официант, подумал про себя самокритично: – "Жемс Бонд, бля…" Но "красивая" жизнь ему определенно начала нравиться…
Наевшись до отвала, он запил все это бутылкой красного вина, и повелительным жестом подозвал официанта:
– Счет, поз-жлайюста…
Официант подбежал, и – хитрая бестия – подсунул бумажку, где сумма была в рублях, да и завышена раза в два. Павел быстренько произвел в уме вычисления, вытащил из кармана десять долларов, и отчетливо произнес по-русски:
– Сдачу, восемнадцать рублей, оставьте себе… – и пошел прочь.
Официант смотрел ему вслед с обалделым видом, даже не сообразив, что можно кликнуть охранника.
Отоспавшись и отъевшись за двое суток, Павел "взошел на борт воздушного судна" по хлипкой дюралевой лесенке. Видавший виды Ан-2 вез шумную компанию рудокопов, да какую-то подозрительную личность, так же как и Павел, одетую в камуфляж. Павел было заподозрил в нем сопровождение своей персоны, но когда самолет приземлился в районном центре, последнем, перед гигантскими ненаселенными пространствами, из него выпрыгнул один Павел, потому как никто не озаботился приставить трап к двери, подозрительная личность осталась в самолете.
Павел шел берегом реки, прикидывая, как проще добраться до точки с нужными координатами; шагать по берегу, а потом под прямым углом к реке – еще полсотню, или сразу двинуть "полетом ворона", напрямую, по азимуту? И тут натолкнулся на основательно побитую дюралевую "казанку". Как в древние, идиллические времена, старой России и молодого СССР, лодка не была прикована цепью к столбу посредством пудового замка. Он проследил взглядом дальше, от носа лодки, и за корявым забором с прорехами увидел мужичка, с явственно проступающими якутскими чертами на физиономии. Мужичок курил неизменный "Беломор" и с интересом разглядывал Павла.
Усмотрев, что на него обратили внимание, спросил жизнерадостно:
– Турист, однако?
– Ту-урист… – протянул Павел. После чего спросил: – Твоя лодка?
– Моя…
– А чего ж не прикованная?
– А кому она нужна? – резонно спросил мужичок.
– Мне, например…
– Ну, забирай… Сотню дашь?.. – с надеждой спросил мужичок.
– Дам… А мотор есть?
– И мотор есть! – радостно встрепенулся мужичок. – На ходу! Тянет – как зверь! Только бензину нет…
– А где бензин есть?
– У Петьки. Только он не продаст. Ему, эти, как их? Баски нужны…
– Да откуда ж тут баски возьмутся?! – изумился Павел. – Они ж в Испании живут…
– Эх, темнота… – сожалеючи протянул мужичек. – Деньги такие, зеленые…
– Так их не басками зовут, а баксами… – просветил Павел назидательно. – Пошли к Петьке.
Петька жил тут же на берегу, только хоромы были не в пример богаче: новенькая, блестящая золотыми сосновыми бревнами, двухэтажная крестовая изба, огороженная не забором, а тыном, с берега к закрытым воротам проложен настоящий слип. Мужичок робко нажал пальцем на кнопку звонка и тут же отпустил. Однако за забором услышали, кто-то подошел к калитке, врезанной в одну из воротин, послышался женский голос:
– Кто там?
– Это я, Аня, Санек… – робко, тоненьким голоском протянул мужичок.
Из-за калитки рыкнул грозный голос, сразу и не сообразишь, что тот же самый, женский:
– Опять похмелиться нечем?! Не умеешь заработать – бросай пить!
– Да нет, Аня, я клиента привел…
– Какого еще клиента?.. – недовольным голосом осведомились за воротами.
Однако изнутри что-то звякнуло и калитка распахнулась. В проеме стояла женщина, вполне достойная быть хозяйкой этакого жилища: ростом повыше Павла, и весом килограмм на тридцать потяжелее. При виде Павла, лицо ее сделалось любопытным, но она все равно ничего не спрашивала.
– А Петр где? – еще более робким тоном осведомился Санек.
– Петр работает, не то, что некоторые… – благодушно проговорила Женщина.
– Знаем, где он работает… – вдруг воспрял духом мужичок. – Самодуры поехал проверять…
– Он хоть самодуры проверяет… А другие – сами по себе самодуры… – видимо привычно скаламбурила утесоподобная Аня. – Чего надо-то?
– А бензина… – вступил в разговор Павел.
– Сколько? – сразу же взяла быка за рога Аня.
– Я думаю, две бочки хватит… – раздумчиво протянул Павел.
– Ско-ока?! – привычные ко всему глаза Анюты расширились.
Павел усмехнулся, проговорил:
– Да я с корешами поспорил, что до ледостава в Норильске буду. Сам-то я из Иркутска… На большую сумму стукнулись.
– А-а… Ну, да… Дело хорошее… – она возвела очи к небу, и через минуту выдала сумму.
Теперь уже Павел взвыл:
– Ско-ока?!
– А ты думаешь, в такую даль бензин задарма возят? – с любопытством спросила она, и потянулась к кольцу на калитке.
– Ладно, идет… – пробормотал Павел, и полез в карман.
Санек деятельно трудился, помогая Павлу катать бочки, снаряжать мотор, а потому Павел, когда загрузили обе бочки в лодку, спросил его:
– Почем у вас тут бутылка?
Санек назвал цену. Павел подумал, что он слегка ее завысил, потому как соотношение оказалось больше, чем у бензина. Но, тем не менее, не торгуясь, достал из бумажника зелененькую, с менее достойным президентом, не то, что на тех, которыми за бензин расплатился, сказал:
– Это тебе, Санек, на бутылку, за помощь…
По тому, как расцвела якутская физиономия, Павел понял, что Санек мысленно конвертировал водку в самогонку и сообразил, что теперь пить ему, не просыхая, не меньше месяца. Его проблемы… Больше не оглядываясь, Павел влез в лодку. Хоть и осела она основательно, но штормов в ближайшие сутки не предвиделось, а бочка бензина выгорит часов за десять. Так что, против течения обратно пойдет с такой же скоростью, что и по течению. Впрочем, глупо возвращаться тем же путем. Вниз по течению стоит довольно обширное поселение, правда бензину до него не хватит, но по течению и на веслах можно дотелепаться. А поскольку в этих местах единственный вид транспорта – самолет, то в это поселение наверняка хоть раз в месяц самолеты летают.
Павел легко отыскал устье речушки, которая позволит ему еще километров на тридцать приблизиться к месторождению, и гнал лодку по речушке, пока она не начала днищем скрести о камни. Загнав лодку между камней на берегу и сложив в форпик лишнее снаряжение, чтобы к трубке идти налегке, Павел завалил лодку двумя лиственницами, срубленными на берегу под самый корень, чтобы не было видно пеньков. Будто сами упали, и лежат себе. Предосторожность, возможно, и излишняя. Много ли в этих местах народу бродит? Может, на этом берегу уже лет пятьдесят человек не появлялся? Мысленно продолжив русло речки, Павел зашагал примерно в том направлении, чуть-чуть склоняясь влево. Алмазная трубка была все время слева на траверзе, а потом и осталась позади. Лишь на третий день Павел резко свернул к ней. Если его маршрут отслеживают по маячкам, то вычислить путь отхода будет проблематично. К тому же, всю электронику, и даже фотоаппарат, он в самом начале пути запрятал в форпик. Это только в кино можно увидеть, как прячущегося в закрытом стальном фургоне шпиона выслеживают по маячку, ловко подсунутому ему смазливой агентессой. Из закрытой металлической емкости ни одна радиоволна вырваться не может в принципе.