Цепляясь за его шею жесткой, мокрой рукой, профессор проговорил:
— Что это ты меня, как девушку нянчишь?
Павла почти не смутил столь резкий переход от бесноватой ярости к насмешливости. Он весело проговорил:
— Ну не волоком же вас тащить! Что это с вами? — Павел осторожно усадил его на валун.
Поморщившись от боли, профессор сказал смущенно:
— Да вот, когда бревна подо мной разъехались, об камень коленкой треснулся… — и, обернувшись к стаскивающему с себя одежду Михаилу, рявкнул свирепо: — Накаркал! Шутник…
Мишка застыл с мокрыми брюками в руках, смущенно потупился.
Они уныло сидели у костра, вокруг сушилась одежда. Профессор полулежал на подстилке из веток тальника и смотрел на огонь. Нога его была толсто обмотана листьями лопуха, найденного Павлом на дне лощины неподалеку от берега.
Олег вздохнул:
— Поели ушицы… Утонула твоя берестяная кастрюлька…
— У тебя, наверное, двойка была по физике? — ядовито осведомился Михаил. — Ты что, не знаешь, береста не тонет…
Павел насмешливо проговорил:
— А я вот был как-то на Байкале, в районе станции Слюдянка, маленько назад по старой дороге, там село есть, Култук называется. Так вот, там лесом грузят вагоны, а лес пригоняют плотами с севера. Вода прозра-ачная… Дно метров на триста видно, и все оно устелено утонувшей сосновой корой…
— От твоего интеллекат аж страшно становится… — проворчал Михаил.
Потрогав больную ногу, и досадливо покривившись, профессор проговорил:
— Если уж не повезет, так не повезет… Такая же невезуха преследовала меня на Адыче…
— Вы там в экспедиции были? — без интереса осведомился Павел.
Профессор долго молчал, глядя на огонь, наконец, вымолвил:
— Нет, я там не в экспедиции был… — больше он ничего не сказал, но от его тона всем стало как-то нехорошо.
В это время вдали, из-за скалы, показался идущий по берегу человек. Он как-то странно валился вперед на ходу, будто шел против сильного ветра. Но тут же загадка разрешилась; из-за скалы появилась байдарка. Человек тащил ее бечевой. За ним показался еще один, потом еще. Вскоре к потерпевшим кораблекрушение подходил целый караван байдарок.
— Туристы! — радостно выдохнул Олег.
— Ну и что? — хмуро проворчал профессор. — Люди отдыхать пришли, а ты будешь нагружать их нашими проблемами?..
Вытащив байдарки на берег, туристы обступили костер, с любопытством разглядывая потерпевших кораблекрушене. Биологи молча разглядывали туристов.
Наконец, почувствовав, что пауза неоправданно затягивается, профессор представился:
— Профессор Батышев, Арнольд Осипович, а это мои аспиранты, — и он неопределенным жестом обвел пространство вокруг костра.
Высокий, загорелый парень, в выцветшей до бела штормовке, надетой на голое тело, саркастически ухмыльнулся:
— Профессор, значит, с аспирантами… А нам показалось — доцент…
Павел мгновенно понял намек на знаменитую комедию. Действительно, звание "профессор", в устах могучего, татуированного, бородатого субъекта звучало, по меньшей мере, странно. Павел представил со стороны их живописную четверку, и чуть не расхохотался. Представил свою физиономию, с жутким шрамом, тянущимся от брови до темени, и не скрытом волосами, так как перед самой экспедицией подстригся под машинку, поглядел на физиономии аспирантов, поросшие недельной щетиной, окинул взглядом остатки их трапезы, состоящей из печеных в золе корневищ лопуха и неизменных налимов, и подивился выдержке туристов, не кинувшихся до сих пор их вязать.
Не обидевшись на издевательский тон, профессор потянулся к полиэтиленовому мешочку с документами. Парень напрягся, положил руку на чехол туристского топорика, висевшего у него на поясе. Дело в том, что на мешочке с документами лежал страшный профессорский нож. Тут уж Павел не выдержал; откинулся на береговой галечник и раскатисто захохотал. Вместо того чтобы убрать руку с чехла, парень вытащил топор, видимо, не сообразив, что к чему. Профессор замер с документами в руке, оторопело глядя на топор. Тут не выдержали аспиранты, и тоже покатились со смеху. Наконец, сообразив, что в руке татуированного субъекта не грозный нож, а книжечка паспорта, парень неловко сунул топор под мышку, взял ее, быстро проглядел, и смущенно пробормотал:
— Извините… Знаете, ваш вид… В общем, черт знает что!.. — он в отчаянии махнул рукой и принялся торопливо засовывать топор в чехол. Наконец, справившись с застежкой, сел на камень.
Профессор цыкнул на своих, все еще хохочущих, сотрудников:
— Да тихо вы, юмористы! — и, обращаясь к парню, проговорил: — Мы, так сказать, потерпели кораблекрушение. Вчера наша лодка затонула, теперь идем домой…
Парень глянул на перекат, глухо шумевший в вечерней тишине, проговорил с насмешливым превосходством:
— Как вы умудрилась на таком перекате лодку утопить?
— Да нет, на этом перекате мы всего лишь плот потеряли, а лодка разбилась на перекате, который выше… Кстати, вы не представились… — профессор выжидательно посмотрел на парня.
— Василий, — поспешно проговорил парень, — начальник и организатор сей экспедиции. — Помедлив, крикнул своим: — Привал! Завтра идем обратно.
Туристы разом поскучнели.
— Чего это вы, напугались переката? — усмехнулся Павел. — Так ведь байдарки можно по берегу обнести…
Василий смерил его высокомерным взглядом, и назидательным тоном, как маленькому, сказал:
— Мы, вообще-то, через перевал собирались; экстремальный туризм, так сказать, маршрут высшей категории сложности. Но раз такое дело, придется вернуться…
— А мы что, вас об этом просим? — усмехнулся Батышев. — Мы что, при виде вас, носились по берегу и орали, как оглашенные; мол, спасите, помогите?..
— Но мы же не можем бросить вас на произвол судьбы…
Павел подумал, что, видимо, Василий прав. После второго крушения экспедиция попала, прямо-таки, в бедственное положение. Олег и профессор оказались разутыми. Батышев, видимо посчитав, что больше ничего не может случиться, весь день сидел на плоту разувшись, и не запрещал никому ни разуваться, ни раздеваться. Хорошо хоть к вечеру все надели свои штормовки, а то так бы и остались голышом среди тайги.
В разговор встрял Олег:
— А вы и не бросайте. Дайте нам продуктов немного, топор, лодку. Деньги у нас есть. Да лодку мы и вернуть можем. Вы же, когда обратно поедете, нашего города не минуете. Но, все равно, мы отдадим ее полную стоимость.
Мишка пихнул Олега ногой:
— Ты что, не видишь? У них нет лишней лодки. Да и нехорошо просить помощи, если в ней не нуждаешься. Ребята, наверное, несколько лет готовились, отпуска зарабатывали. Тут ведь месяца два нужно, чтобы пройти перевал, и спуститься по реке по ту сторону водораздела…
Василий смущенно забормотал:
— Ну что вы, ребята… Какие деньги?..
— Вот что, — проговорил Батышев, — нам ничего не нужно, только помогите плот смастерить. А то у нас топора нет.
— Как же так? Хоть продуктов возьмите!
— Нет, вы не в подмосковном лесу. Тут тайга, вам нужно каждый сухарь беречь. Разве что соли отсыпьте, а то рыба без соли плоховато идет…
— Как же можно…
Профессор раздраженно уставился на него:
— Ты лучше о своих делах думай! Знаешь, в какой район тащишь свою компанию?..
Эту ночь биологи провели с комфортом, спали в палатках, к тому же в спальных мешках, так что выспались на славу. Утром, общими силами, плот изготовили за час.
Батышев лежал посередине плота на куче тальниковых веток и травы. Опираясь на локоть, он смотрел и смотрел назад, пока туристов не скрыл поворот реки, тогда он тихо сказал:
— Хорошие ребята, но сугубо городские, и лучше бы не шлялись в такой глуши… В этих местах, по меньшей мере, три экспедиции бесследно исчезли…
А вскоре на чистой песчаной отмели Павел заметил четыре темных предмета. Сказал, указывая на них пальцем:
— Арнольд Осипович, мне сердце вещует, что там лежат ваши ботинки…
Когда причалили, и точно, обнаружили целехонькими ботинки и профессора, и Олега.
А на следующий день, вглядываясь из-под ладони в голубые горы, профессор вдруг сказал: