Однако пора готовиться к выходу – Коля Иванов уже выпростался из кресла и на правах командира группы втолковывал что-то сержанту-Охотнику. Леха Петров мялся рядом, нервно поглаживая штуцер – видимо, реакция организма на потенциальную опасность. Тут у каждого по-своему, вне зависимости от степени безбашенности. Знавал я одного Егеря, которого перед заданием начинала бить крупная дрожь – секунд пять, не более. После этого он становился совершенно спокойным и бестрепетно мог встретить любого самого страшного хищника. У меня ярко выраженная реакция на стресс отсутствовала, лишь волна холодка пробегала от макушки до пяток, но этого никто, кроме Петровича, не замечал. Да и тот больше на мысли мои реагировал – подобная реакция тот же «якорь», он его неосознанно воспринимал и относился с пониманием.
Избавившись от ремней, я освободил напарника и нацепил ему на морду дыхательную маску, отчего кот принял вид донельзя забавный. Петровичу эта приблуда не нравилась, однако с ее наличием приходилось мириться. Немного погодя, когда убедимся в пригодности атмосферы для дыхания, я питомца от нее избавлю, да и сам лишь фильтры оставлю. Вообще, стандарт безопасности предписывает переходить к дыханию новой для организма смесью газов в три этапа: сначала через патроны-регенераторы, то есть с атмосферой не соприкасаясь, потом через фильтры и лишь затем можно отказаться от средств защиты. Какой бы глупостью это ни казалось, при первой высадке Егеря соблюдали инструкции до буквы. Иногда это жизни спасало, были прецеденты.
– Внимание, Егеря! – ожили динамики. – Защитный контур развернут, стандартные тесты завершены. Совместимость земных организмов с окружающей средой подтверждаю, разрешаю выход за пределы модуля.
– Погнали, парни! – скомандовал Иванов на кодированном канале и первым направился к люку десантного отсека.
Мы поспешили следом. Скрывавшийся за люком лифт перенес нас на уровень ниже, и по короткому коридорчику мы благополучно добрались до шлюза. Шлюзование заняло около минуты, наконец бронестворка утонула в стене, и дверной проем озарился несколько искаженным светом местной звезды. Я глянул вопросительно на Иванова. Понятное дело, снаружи сквозь матово-черное забрало загерметизированного шлема ничего не было видно, но капитан меня прекрасно понял и кивнул. Я активировал сканер, убедился, что в пределах периметра ничего живого крупнее муравья не обнаружено, и отчетливо произнес:– Петрович, разведка.
Кот встрепенулся, навострил уши, прислушиваясь к чему-то снаружи, и осторожно направился к дверному проему, буквально стелясь по полу. Напарник уже настроился на серьезную работу и сейчас практически слился с металлическими поверхностями внутренностей шлюза, придав шерсти серый оттенок. Одновременно с его первым шагом автоматически развернулось на ползабрала окно, демонстрировавшее картинку с камеры кошачьего ППМ. Сознание привычно раздвоилось, включившись в наработанный месяцами тяжелых тренировок «стереорежим»: я одновременно контролировал обстановку вокруг себя и анализировал сведения, полученные от партнера. Сейчас я сосредоточился на изображении, а звук приглушил до едва заметного фона. Все равно в мельчайших нюансах шорохов не разбираюсь, поэтому и оставляю на совести напарника.
Петрович между тем осторожно скользнул на пожухлую траву – «микроволновки» ее задели самым краем, но и этого хватило, чтобы она из сочно-зеленой и хрусткой превратилась в невзрачную и хорошенько проваренную. По телу его прошла волна изменений – теперь из серо-стального его окрас превратился в пеструю мешанину зеленых, коричневых и черных оттенков. Петрович не торопился, а потому наблюдать за этой метаморфозой было весьма забавно: сначала перекрасилась вытянутая правая передняя лапа, потом не закрытая ППМ и дыхательной маской часть морды, уши, шея, а там и весь он затерялся на фоне растительности. Глаз у меня был наметанный, поэтому напарника из вида я не упустил, чему также способствовало запоздавшее с активацией покрытие-хамелеон на кошачьих приблудах, а вот Леха Петров слегка растерялся и принялся вертеть головой в поисках. Правда, быстро сориентировался – врубил тепловизор и повесил на кота маркер, так что теперь его отслеживал вычислитель костюма, куда более зоркий, чем несовершенный человеческий глаз.