— Застой. Надо отхаркивать. — Он попытался прочистить легкие, но не смог.
— Постучи ему по спине, — не отвлекаясь от пудинга, сказал Сэм.
— Ты не против? — спросила Роузи.
Она несмело приблизилась к нему. Больничная рубашка была расстегнута на спине, обнажая страшный бугристый ландшафт кожи и мышц. Она стучала, а Бони слабо покашливал.
— Так?
— Вот так. Спасибо. — Он наклонился вперед и обхватил руками колени. — Я тут думал, — проговорил он. — Когда-то Фонд выдавал фанты. Частным лицам. Для проведения исследований или на учебу. Их трудно было привязать к нашим, нашим… — Он помахал рукой, пытаясь найти нужное слово, вроде «цели» или «задачи», но так и не смог. — Ну, так или иначе, сколько-то фантов мы выделили, не бог весть какие деньги, но все же. Я бы хотел сделать это снова. Небольшая программа — финансировать исследования. Исследования за рубежом.
— Хорошо, — ответила Роузи, не желая вдаваться в подробности здесь и сейчас. Монолог опустошил его, как чашку, и теперь он пытался восстановить дыхание.
— Нужно сделать все побыстрее, — сказал он.
— Конечно.
— Скажи ему, — произнес он, но Роузи не поняла, о ком речь. — Я должен знать, что смысла в этом не было. Что это была только игра. Я должен знать, или я не смогу, не буду… ох, Роузи. — Он снова лег, но не для того, чтобы отдохнуть. — Я хочу быть уверен.
Она коснулась его лба — горячий и покрыт ледяным потом. Он снова попытался привстать. Казалось, он не может дышать, и Роузи нажала на кнопку вызова медперсонала.
— Секундочку, ладно? — прошептала она. — Одну секундочку.
Она приподняла его голову, и Бони застонал, как мог бы стонать призрак. Роузи взглянула на дочь — та смотрела на них с большим интересом.
Сестра выгнала посетителей и, когда удрученные мать и дочь направились к выходу, задернула занавески вокруг кровати Бони. Дребезг, на мгновение поднялась простыня, белое крыло тишины: Роузи смотрела на нее, смотрела, как укрывают Бони, и снова вспомнила что-то, чему не могла найти названия.
— Плохая медсестра.
— Нет, милая. Она просто не хотела, чтобы Бони слишком устал. — Роузи выводила «бизон» задним ходом с автостоянки.
— Она наступила на мою открытку.
Глаза Сэм наполнились слезами, и Роузи, как всегда, поразилась: ведь только что их не было. Наполнились.
— Ну не надо. Он был очень рад видеть нас. Ему понравилась твоя открытка. И цветы.
— Он умрет, когда вернется домой?
— Нет, — ответила Роузи.
— Он сказал, что умрет.
— Ну… — День был ослепительно жаркий, в воздухе словно летала серебристая пыль, и миражная вода дрожала в ложбинах, вниз по дороге. — Он очень старый, Сэм. А когда ты становишься очень старым…
— Я знаю, мам. Я правда знаю.
Безропотная, безропотная и печальная. Пытается успокоить маму своей мудростью и смирением. Роузи была поражена. Может быть, подумалось ей, знание жизни — всего лишь правдоподобная имитация этого знания? Тогда Сэм знала не меньше ее самой.
— Послушай. — Роузи сменила тему разговора. — Ты не хочешь проехаться на чистой машине?
— На чистой?
— Да. Вот здесь мы можем ее помыть. Мы просто должны.
— Должны что? — подозрительно спросила Сэм, пытаясь сообразить, не шутят ли над ней.
— Помыть машину. Большими щетками и водой. Ты все увидишь.
Видела ли Сэм, как моют машину, попыталась вспомнить Роузи. Может быть, раз, но тогда она была слишком маленькой. Роузи редко мыла «бизона» — было что-то нарочитое в мытье этой груды металла, как в старухе, которая обращается в салон красоты. Майк только головой качал — у него-то, в прежнее время, машина всегда была чистой.
— Вот здесь, — сказала Роузи. — Видишь? Сэм покамест отложила вердикт.
— Закрой окошко крепко-крепко. Покрепче.
— Почему?
— Чтобы вода не попала внутрь.
Она заплатила доллар, направила машину на движущуюся дорожку и отпустила руль. Сэм глядела поверх брошенного, немного подрагивающего руля на темный туннель, а потом на мать, но так и не успокоилась.
— Не хочу, — сказала она.
— Это интересно, — уговаривала Роузи. — Подожди немного.
— НЕ ХОЧУ.
— Милая, ты не можешь вылезти сейчас. Вот как доедем до конца, тогда пожалуйста. Иди ко мне.
С пугающей внезапностью полилась вода, загремела по крыше и капоту. Сэм прыгнула на колени к матери.
— Нехочунехочунехочу!
— Смотри-смотри, — сказала Роузи.