- И что, он ел? – недоумевал я.
- А то! Как миленький! Кхи-кхи! Репутацию-то надо на собрание везти! Кхи-кхи! Супруга его, Клавдия Федоровна, пришла ко мне на третий день, упрашивала: «Нельзя ли сроки лечения сократить, а то Мишеньке есть такое лекарство совсем невозможно!» И правда ведь ел! Кхи-кхи!
- А чем он болел?
- Простудой обычной… - спокойно ответил старик и с важным видом устремил свой взгляд куда-то вдаль.
- Он так и не узнал этого?
- Нет. Но поправился все же, кхи-кхи!
Тут и я расхохотался.
- Это прямо какая-то злая шутка, Григорий Матвеич! – попытался пристыдить я Алмаза.
- Злая-не злая, а поучительная! Заслужил он это. Со всеми сельчанами так обращался, разве можно? Люди-то все живые. Потом уж рассказал я одному про этот случай, так он смеялся так, что пришлось давать ему валерианы. Скоро история эта разнеслась по всей деревне, и до самого Михаила Давыдыча дошла. Злился вначале, грозил мне ответом, но потом отчего-то, напротив, присмирел и добрее стал к людям. А односельчане, кажется, меня после того случая еще больше зауважали.
- Да… весело у вас в деревне… - задумчиво улыбаясь, заметил я.
- Веселый нрав жизнь лучше сделает! – ответил Алмаз.
Глава 16
Над нами закружили две птицы. Они в полете пытались догнать друг друга. Старик поднял голову и долго ими любовался.
- Видишь, озорство, оно тоже нужно. Даже птицы и звери играют.
- А что это за птицы? – поинтересовался я.
- А кто их разберет… Я плохо вижу теперь.
Интервью надо было продолжать, и я спросил:
- А какой ваш распорядок дня? Сейчас и раньше.
- А бог его знает, какой!? Встанешь утром, на работу идешь, после работы – домой, по хозяйству дела, скот накормить, починить чего… Ежели время есть, с детьми побудешь. А там уж и спать надо. Вот и порядок весь.
- А сейчас как?
- Ууу… Сейчас гуляю только. Ем да сплю. Кормить детей не надо, все большие уж. Кхи-кхи.
- А что вы едите?
- А все ем. Картошку, кашу люблю, овощи с огорода, хлеб. Обычное все. А вообще я очень халву люблю. Тут редко продают у нас, так мне детишки привозят, как в гости приезжают.
- Вы сказали про овощи. У вас огород есть? И вы сами за ним ухаживаете? – я искренне удивился.
- Нет, милый. Есть у меня тут помощница Тося, она мне со своего огорода все приносит. Да и по хозяйству много помогает – то дров принесет, то в доме приберет. Что уж, немощный я, силы-то нет в руках, да и спина не гнется. Куда бы я без нее…
Я заинтересовался:
- А кем она вам приходится? И почему помогает?
- Она не родня мне, если ты про это. А так, добрый человек. Сердечная. Судьба вот только тяжела у ней. Ей уж сейчас поди сорок лет, аль сорок пять... Всегда здесь жила, в нашем селе. Муж у нее, Антип, хороший был мужик. Да только так случилось, что в драку чужую влез. Есть у нас одна семья Вороновых, живут на другой улице. В тот день бранились они сильно. И Прохор взял да и побил Галку. Она кричала так, что все село слышало. На помощь звала. Дети их по углам попрятались. Ну, Антип и вызвался женщину спасти. Не дело, мол, что мужик бабу бьет. Прибежал и навалял Прохору. А Галка еще пуще завизжала «Не смей моего мужа трогать!» И Антипа выгнала. А наутро пошла и написала на него заявление в милицию. Так Антипа ни за что ни про что в тюрьму. Вишь, как вышло! Человек добро хотел сделать, а его за это наказали! Добро и зло рука об руку ходят. Никогда не знаешь, как тебе что обернется. Три года ведь пробыл там! А вышел уж не тот. Чуть что – сразу за ружье хватается. Злой. Тосю бить начал. Вот так бывает. И до того дошло, что сына в гневе застрелил. Но ненарочно правда, случайно так вышло. Пить с горя стал, вину-то понимал свою. Да и допился, что помер. Тося тогда вся осунулась, бледная ходила, поседела даже. У нее ведь еще дочь осталась, Танюшка. Так та ее и вернула к жизни. Дети ведь внимания просють – покормить надо, уроки делать. Года два назад жениха нашла и в город уехала. Но навещает мать часто. Когда приезжает, Тося пореже приходит, но не забывает все равно. А так ведь скучно ей одной-то, вот и помогает мне. Бывает, придет, чаю приготовит. Посидим, поговорим. Новости какие расскажет... Она по натуре хохотушка, веселый нрав у нее, легкий. Даже трудности ее не поменяли. А я уж больно рад.