Вдруг я услышала, что в подвал снова кто-то спускается. То, что это была не Диана, я поняла по тяжелым шагам, явно мужским. Я напряглась, замерев возле противоположной стены, от которой я сидела. Мужчина, тот, что отправил Диану в комнату, оглядел подвал и когда нашел меня глазами, проговорил:
— Пойдем. Тебя ждут. — сказал он мне и развернулся чтобы уйти.
Он был уверен, что я пойду за ним. Мне ничего не оставалось, как пойти следом. Пошатываясь, я поднялась по деревянной лестнице, ведущей в подвал. Меня ослепил яркий свет. Я шла за мужчиной, морщась от бьющего по глазам света люстр.
Мы вышли на улицу, где стояли машины, а рядом с ними, напротив друг друга были мужчины. Все, как один были вооружены, держа оружие на готове. Между всеми присутствующими ощущалось явное напряжение.
— Ярослава, иди сюда. — позвал меня мужчина.
Я перевела на него взгляд. Он выделялся среди всех, высокий, широкоплечий. Взглянув в его глаза, я уловила сходство с Марком. Я поняла, что он и есть дядя Марка. Тот самый дядя Давид. Я инстинктивно пошла к нему. Когда я подошла ближе, он открыл мне дверь машины и кивком головы показал, чтобы я села. Я не раздумывая, залезла на заднее сиденье.
Через пару минут мужчина сел рядом со мной на заднее сиденье и мы тронулись с места. Я облегченно выдохнула. Но в тоже время я не понимала, где Марк. Я ожидала увидеть его, он должен быть здесь.
Мы ехали не очень долго и остановились возле небольшого четырехэтажного здания.
— Выходим, Ярослава. — мягко проговорил мужчина.
Я выбралась на улицу, мужчина поравнялся со мной, и мы вошли в здание. Эта оказалась частная клиника.
— Со мной все в порядке. — тихо проговорила я. Сейчас мне скорее хотелось увидеть Марка.
— Тебя надо обследовать. — твердо проговорил мужчина, передавая меня врачу средних лет.
Врач, осмотрев меня, заключил, что у меня сотрясение средней тяжести и рекомендовал задержаться в больнице на пару дней. Я была против, но дядя Давид — за.
— Скажите пожалуйста, когда я увижу Марка? — спросила я.
— Отдыхай, Ярослава. Чуть позже тебе привезут все необходимое. — сказал он мне, полностью игнорируя мой вопрос.
Ко мне подошла молодая медсестра и попросила следовать за ней. Она проводила меня в просторную одноместную палату. Вручила ночную рубашку и халат, явно больничные и сказала, чтобы я переоделась. Я переоделась в расположенной в палате душевой, а когда вышла, она обработала мне рану на затылке и уложив в постель поставила капельницу. Под капельницей я снова задремала. А когда проснулась, на тумбочке, возле кровати стояла бутылка с водой и корзина с фруктами. На стуле лежали новые купленные вещи — домашний спортивный костюм, нижнее белье и тапочки.
Я осмотрела все вещи, надеясь найти телефон. Но его нигде не было. Я ждала Марка, но он так и не пришел.
В больнице я провела два дня. Мне ставили капельницы, давали пить какие-то таблетки и усердно кормили. На все мои вопросы, отвечали коротко «Извините, но я не знаю». Возле моей палаты стоял охранник, который мне тоже ничего не говорил. Я не понимала, что происходит и где Марк. Почему он ко мне не приходит и почему мне никто ничего не говорит.
В неведении я пробыла два с половиной дня, пока не настало время моей выписки.
Глава 35
Сегодня мой лечащий врач сказал, что я готова к выписке. Меня эта новость обрадовала. Я надеялась, что сегодня увижу Марка. Я не видела его почти четыре дня, безумно соскучилась по нему. Я не понимала, почему он не появлялся все это время. У себя в голове, я решила, что его не было в городе. Другие мысли просто гнала от себя. И вот, услышав, что я могу ехать домой, мое сердце заколотилось, как сумасшедшее. Я предвкушала встречу с ним. Я была уверена, что за мной приедет Марк. Но я ошиблась.
Когда я получила выписку на руки, в палату вошел дядя Марка. Его я не ожидала увидеть. Видимо мое разочарование было очевидным, так как он ухмыльнулся и проговорил.
— Здравствуй, Ярослава. Понимаю, ты ожидала увидеть не меня. — проговорил дядя Марка. — Присядь пожалуйста, нам надо поговорить.
Я насторожилась. Мне не нравилась вся эта ситуация. Где Марк?
— Скажите, с Марком все в порядке? — спросила я дрожащим голосом.
Дядя Давид посмотрел на меня внимательным взглядом, а потом произнес: