Я задаю шквал вопросов, чтобы начать обсуждение.
- Это классическая запретная любовь, - предлагает студент.
- Эта? – я бросаю вызов. – В каком месте автор сказал, что она запретная?
- Ну, автор не говорит об этом откровенно, - отвечает студент.
- Здесь используется подтекст, который дает понять, что это именно запретная любовь, - говорит другой студент.
- Какой подтекст? – спрашиваю я.
- Религиозный подтекст, - отвечает он. – Звучит так, будто любить героя – грех.
- Но это не любовь, - рассуждает третий студент. – Это похоть. Смертельный грех, а не любовь. Это делает ее запретной. На данный момент, мы говорим про любовь, но это всего лишь проекция – автор нигде не говорит, что это любовь.
- Все мы занимаемся любовью по собственным причинам, - заключаю я. – Почему? Вам удобнее думать о любви, чем о похоти?
- Нет, я думаю, что в работе есть часть про любовь, - говорит кто-то еще.
- Объясните нам, почему, - подсказываю я. – Обоснуйте свои рассуждения.
- Конец, - объясняет студент. – Автор говорит, что он уже принадлежит ей. Что означает любовь – она хочет, чтобы он был ее.
Когда мой взгляд встречает Пьюрити, она сжимает челюсть и враждебно смотрит на меня. Ее щеки нежно-розовые, но не ярко-красные, какими бы они были бы, если бы ей было стыдно.
Хорошая девочка.
Я был бы разочарован, если бы ей было стыдно за то, что она написала. Владение собой означает, что, по крайней мере, у нее есть стержень.
- Минуточку, - быстро вмешивается другой студент. – Я не согласен с этим, потому что автор говорит, что героиня хочет, чтобы он был ее, это подразумевает любовную историю. Принадлежность не обязательно означает любовь. Серийные убийцы говорят о своих жертвах, принадлежащих им, но это ведь не значит, что они влюблены в своих жертв.
- Интересно. То есть это может быть чем-то более темным, чем просто историей о запретной любви или похоти, ведь автор не до конца раскрыл нам характер персонажей.
- Мы хотим большего? Это заставляет нас продолжить чтение?
- Абсолютно, - кивает студент.
Я хочу большего?
Мой ответ на этот вопрос, безусловно, является проблемой.
Я нахожусь в своем кабинете все пять минут после окончания занятий, пока из открытого окна офиса доносится рэп. Пьюрити стоит перед кабинетом с сумкой на бедре и плотно прижимает ноутбук к груди.
Я не знаю, какой реакции я ожидал от нее, когда читал ее сочинение в классе сегодня, но я не ожидал, что она появится в моем кабинете.
- Сейчас не мое рабочее время, мисс Тейлор.
- Я в курсе, - отвечает она. – Я просто… я имею в виду… можно я отниму пять минут вашего времени?
Она не знает, о чем просит. Пять минут с этой девушкой наедине в моем офисе могли бы убить меня.
Я смотрю на часы.
- Пять минут и ни секундой больше, - уступаю.
Ни секунды больше, напоминаю себе.
Я опираюсь о стол и наблюдаю, как она входит в мой кабинет и закрывает за собой дверь. Кажется, это происходит в замедленном движении, давая мне более чем достаточно времени, чтобы велеть ей остановиться и оставить дверь открытой. Рациональная, взрослая часть меня знает, что мне нужно сказать ей, не закрывать дверь.
Я не должен находиться наедине с этой девушкой. Я не могу остаться с ней с глазу на глаз.
И все же я стою здесь, тихо и молча.
Стою совершенно неподвижно, будто приклеившись к полу, потому что я не настолько доверяю себе, чтобы пошевелить хоть одной мышцей. Черт, я едва доверяю себе, чтобы дышать. Не тогда, когда на ней этот сарафан, мы одни, и она написала то, что написала.
Ничего хорошего.
- Почему вы зачитали в классе то, что я написала? – она тут же требует от меня ответа.
Я игнорирую этот вопрос, потому что у меня нет подходящего для него ответа. Вместо этого, я жестикулирую в сторону пустого стула напротив меня. – Не желаете присесть, мисс Тейлор?
Я стараюсь сделать свой голос чрезмерно вежливым и уважительным, совсем не таким, каким я был, когда видел ее в пиццерии. Я был за чертой, когда зажал ее у стены в пиццерии. Я потерял контроль, когда увидел, как тот парень обращался с ней.
Я говорю себе, что сейчас полностью контролирую себя. Вот почему я стою здесь, скрестив руки на груди, не двигаясь. Я спокойный, сдержанный и профессиональный.
По крайней мере, я чувствую, что все под контролем, когда Пьюрити садится на стул, и желтый сарафан движется вверх по бедру, пока она кладет ногу на ногу. Я напоминаю себе, что все под контролем. Мой член ведет себя так, будто у него свой разум, становясь по стойке смирно прямо перед ней.