Его глаза сужаются.
- А зачем ты написала его?
- Глупо спрашивать такое. Вы задали мне его. Вот почему я написала его. Зачем еще мне писать о похоти?
Нервно теребя подол сарафана, а затем, снова расправляя его, я скрещиваю ноги, чувствуя себя все более неуютно под его взглядом. Понятия не имею, что с этим делать. Я никогда не попадала в подобную ситуацию раньше. Не находилась мокрой в комнате наедине с мужчиной старше себя, который явно и определенно готовый для меня.
Я разглаживаю подол сарафана на бедре, и на мгновение задумываюсь, как бы он отреагировал, если бы я потянула ткань в противоположном направлении – вверх, а не вниз. Но я никогда не смогла бы сделать столь наглого поступка.
- Вы могли бы написать об огромном количестве вещей, связанных с похотью, мисс Тейлор, - отвечает он. Его глаза поднимаются от моих бедер к моему лицу. – Но вы все же решили написать о неразделенной страсти, о запретных отношениях.
Виновна в предъявленном обвинении.
Я описала свои чувства к нему. Не стоило этого делать. Пока писала, я уверяла себя, что делаю это только потому, что он достал меня. Ведь он велел мне написать что-то страстное, с огнем, только поэтому. Он сам дал мне такую тему, думая, что я маленькая невинная девочка, которая не сможет написать что-то зрелое.
Само собой, я написала это не просто так. Но я бы никогда не призналась в истинной причине.
Прочищая горло, я достаю сочинение из блокнота. Мне нужно что-то, чтобы отвлечь его от выяснения проблемы. Я не собираюсь признавать то, что когда я писала сочинение, мне хотелось, чтобы оно возбудило его.
Бумага грязная – он явно смял ее, а затем обратно разгладил, потому что ее будто сжевали. На поверхности какие-то пятна, словно он что-то пролил на нее. Очевидно, работа совершенно не понравилась ему, раз он пытался выбросить ее. Это заставляет меня убедиться в том, что он посчитал мою работу действительно бездарной и специально зачитал ее в классе, чтобы смутить меня.
- Вы смяли сочинение и хотели выбросить его?
Он приподнимает брови и бросает на меня долгий взгляд.
- Я… выбросил его… - бормочет он, тихо выдыхая и тряся головой. – Не глупите. Если вам кажется, что я смял его, потому что…
Я не даю ему закончить.
- Потому что вы выплеснули на него что-то, поэтому решили скомкать и выбросить. А затем зачитали его в классе, чтобы смутить меня? – я быстро лепечу, потому, как пытаюсь сформулировать свой главный страх – что профессор Райан правда считает меня идиоткой, и, что он действительно пытался унизить меня в классе. Но я путаюсь в словах, излагая их немного иначе, как хотела до этого, что заставляет меня сильно сжать бедра и учащенно задышать.
- Что-то… выплеснул, - бормочет он, задыхаясь от вопроса. – Вы написали подобную работу, и теперь думаете, что я выплеснул что-то на нее…
- А о чем еще я могу думать, кроме как о том, что вы… - начинаю я говорить, останавливаясь, понимая, о чем он говорит, или о чем он, думаю, мог бы сказать. Я быстро хлопаю себя по рту, резко вздыхая и одновременно покрываясь румянцем. – Ох, боже мой.
Нет. Он не может сказать такого. Это слишком грязно.
Но когда смотрю ему в глаза, я понимаю, что это правда.
- Давай же, Пьюрити, - рычит он.
Я не могу говорить, потому что слова, кажется, застряли где-то в горле. В кабинете уже настолько жарко, словно здесь миллион градусов, но, кажется, становится еще жарче, как только он называет меня Пьюрити, а не Мисс Тейлор, что заставляет испариться последние крупицы формальности между нами.
- Скажи, о чем ты подумала, - говорит он мне.
- Я не знаю… не знаю, о чем я подумала… - он точно сумасшедший, если думает, что я озвучу то, что только что пришло мне в голову. Я не могу произнести это вслух. Даже не знаю, о чем я думала, идя к нему в кабинет, и особенно, сочиняя ту работу.
- Давай же, - настаивает он. Его выражение лица суровое, а в его глазах разгорается огонь. – Вот почему ты покраснела. Ты желала, чтобы я сделал это. Это то, чего ты хотела. Поэтому ты написала что-то подобное.
Нет. Я не думала, что из этого получится.
Я не могу дышать. Мои руки дрожат от одной этой мысли.
Я не была готова к такому. Я никогда не буду готова.
Я быстро встаю, все еще сжимая листы в руке.
Мне нужно убраться отсюда. Мне нужно бежать отсюда.
Но как только я поднимаюсь, то оказываюсь лицом к лицу с ним, и это гораздо ближе к нему, чем мне могло показаться раннее. Мы настолько близко друг к другу, что я ощущаю слабый аромат его лосьона после бритья, так же, как тогда в пиццерии. От этого запаха, как и тогда, у меня кружиться голова.