Но сейчас…
Я начинаю понимать значение слова «искушение». Своей кожей я все еще чувствую прикосновения мистера Гейба. Мой зад все еще пульсирует там, где он отшлепал меня. Я иду по кампусу с его липкой спермой между ног.
Мне следует чувствовать себя грязной.
Ведь меня учили, что секс до свадьбы – это неправильно. Меня учили, что я не должна даже за руки держаться с мальчиком, пока не выйду за него замуж, не говоря уже о том… что мы сделали с мистером Гейбом.
Я должна чувствовать себя грязной после того, как нагнулась над его столом. Должна чувствовать себя использованной после того, как лежала на его коленях, позволяя ему шлепать себя и скользить пальцами между моих ног. Должна чувствовать себя оскверненной после того, как он, гладя свой член, кончил на меня.
Только вот это не так.
Я совершенно не чувствую себя грязной. Вместе этого, я чувствую себя так, словно у меня есть сладкий маленький секрет, о котором больше никто не знает. Чувствую, что стала взрослой, будто прошла обряд посвящения.
Я парю по воздуху.
По крайней мере, до звонка мобильного телефона.
- Это уже третий раз, когда мой звонок чуть ли не отправляется на голосовую почту, - мой отец отчитывает меня, до того как поздороваться.
- Всю неделю я была на занятиях.
Его голос – эквивалент булавки, прокалывающей воздушный шарик. Мое хорошее настроение мгновенно сдувается. Я напоминаю себе, что все могло бы быть хуже; по крайней мере, он не проявил инициативу и не прикатил сюда, чтобы проведать меня.
Это подсознательный поток страха, который бежит на заднем плане у всего, что я делаю. Я постоянно боюсь того, что он решит проверить меня.
Я даже не хочу думать о том, что бы он сделал, увидев меня в одежде, которая сейчас на мне, или если бы он узнал о том, что я делала с мистером Гейбом.
- Ты ходила в церковь? – резко спрашивает он.
Тебе тоже привет, папа. У меня все хорошо, занятия в колледже сложные, но я многому учусь. Спасибо, что спросил.
- У меня еще не было времени найти церковь.
Это моя жалкая попытка противостоять ему. Что я действительно хочу сказать ему, так это то, что я вообще не хочу следовать этим его церковным «предложениям». Но я не делаю даже маленькой попытки постоять за себя.
- Я звонил в одну из церквей из того списка, что дал тебе, и предупредил пастора, чтобы он ожидал тебя в воскресенье.
Я сержусь на него за его наглость и его, даже издалека, настойчивый контроль.
- Ты можешь просто сказать мне, где…
- Не желаю ничего слышать, Пьюрити, - орет он. – Ты будешь там в воскресенье. Я напишу тебе адрес церкви; надеюсь, что ты найдешь там друзей. Подходящих друзей, а не твою соседку по комнате.
- На самом деле, она хорошая…
- Достаточно, - обрывает он. – Мне нужно идти.
На заднем плане я слышу знакомый голос.
- Это Джастин? – мой желудок тут же скручивает в узлы. Зачем ему видеться с Джастином? Если он пытается заключить какое-то соглашение между мной и Джастином, или отправит Джастина сюда, чтобы тот навестил меня – это будет даже хуже, чем моя фальшивая помолвка с этим мужчиной.
- Конечно, нет.
- Я слышу его голос.
Зачем он отрицает это, если он ничего не планирует? Меня сейчас вырвет.
- Почему Джастин там, пока ты говоришь со мной о…
Мой отец снова перебивает меня.
- Это церковный бизнес. Позаботься о том, чтобы быть там в воскресенье. Я напишу тебе адрес церкви.
Он вешает трубку.
Трудно представить, что всего несколько минут назад я чувствовала себя хорошо, потому что сейчас я определенно себя так не чувствую. На самом деле, мне плохо. Я открываю дверь в комнату.
Мысленно я ругаю себя за то, что не постояла за себя перед отцом. Как так получилось, что я могу наклониться над столом мистера Гейба, и, даже не вздрогнув, снять с себя трусики, но не могу послать своего отца в ад? Почему я не могу придумать, как сказать ему, что я не хочу ходить в церковь, которую он выбрал для меня, что не буду носить ту одежду, которую он хочет видеть на мне, и что я точно не выйду замуж за мужчину, за которого, как он решил, я должна выйти?
Я могу надеть юбку для мистера Гейба, но я не могу сказать отцу, что я взрослый человек, который не нуждается в его участии в моей жизни.