- Думаю, вы только что сами придумали этот факт, Берт, - говорю я, смеясь, а затем смотрю в телефон. Мои щеки начинают гореть от сообщения мистера Гейба.
Ты все еще в постели, ленивая девочка? С пальцами между ног и фантазиями обо мне?
- Тебе кто-нибудь говорил, что ты всезнайка? – спрашивает Берт.
- Если вам интересно знать, то не так много людей говорили мне это, Берт, - я печатаю ответ мистеру Гейбу:
Некоторым из нас есть чем заняться, поскольку мы очень занятые люди.
- Новый парень? – спрашивает Берт.
- Не совсем.
Мистер Гейб определенно не парень. В любом случае пока мне не нужен парень. Мне восемнадцать лет, я первокурсница, и вся моя жизнь еще впереди. Я провела всю свою жизнь взаперти от мира. Только сейчас я начинаю пробовать что-то новое.
Берт приподнимает брови.
- Не совсем? Ты принарядилась.
- Ну, чтобы вы знали, я делаю это для себя.
Мой телефон снова звенит.
Ты сделала домашнее задание? Собираешься на пары? Если ты была хорошей девочкой, я преподам тебе еще один урок.
Я закатываю глаза от его сообщения, но также и от того, как тепло разносится по моему телу от его слов.
Ты проведешь для меня еще один урок? Как великодушно с твоей стороны.
Я нажимаю отправить. Когда я смотрю вверх, Берт смотрит на меня.
- Что? У меня нет парня.
- Ага, конечно, нет. Я знаю этот взгляд. Так выглядела, как моя жена, когда впервые встретила меня.
Я берусь за шахматную фигуру.
- Так она выглядела красивой, умной и недоступной женщиной?
- Да, по всем пунктам, - отвечает он. – И сейчас такая. Она выглядела так же, как ты сейчас – не могла перестать улыбаться. Само собой, я тоже все время ходил с глупой улыбкой на лице.
- Ну, это определенно не про меня, - говорю я ему, преувеличенно нахмурившись. – Видите? Не улыбаюсь.
- Ты ужасная лгунья, Дороти.
- Вы же знаете, что мое настоящее имя Пьюрити.
- Дороти тебе больше подходит.
- Значит, вы решили сменить мне имя? – дразню я, ожидая, пока он изучает доску. – Как долго вы женаты, Берт?
- Пятьдесят лет. Пятьдесят один год отметили в марте, - поправляет он. – Я ведь не показывал тебе фотографию моей Глории, не так ли?
Мой телефон гудит, но на этот раз я игнорирую его, когда Берт тянется к заднему карману и вытаскивает потрепанный кожаный бумажник, доставая из него еще более потрепанную фотографию его и его жены. Он протягивает ее мне дрожащими руками.
- Она такая красивая, - говорю я ему. – И вы были очень красивым. Это ваша военная форма?
- Да, мэм. Двадцать лет в морской пехоте Соединенных Штатов. – Он делает паузу. – Так же, как твой профессор письма. Как его зовут? Профессор Райан.
Мне нужна секунда, чтобы понять, что Берт говорит о мистере Гейбе, как будто он его знает.
- Как вы узнали это о мистере… Я имею в виду, профессоре Райане?
Берт пожимает плечами.
- Просто откуда-то знаю. Может быть, мы и живем в большом городе, но колледж – это маленький городок.
- Ох.
Я смотрю вниз на доску. Интересно, а что если Берт сказал о колледже как о маленьком городке в качестве предупреждения? Маленькие города полны сплетен. Последнее, что мне нужно, это чтобы кто-то сплетничал о нас с мистером Гейбом, поэтому я быстро меняю тему.
- У вас есть дети, Берт?
- О господи, Дороти, - говорит он, снова потянувшись за своим кошельком. – Ты все-таки спросила об этом. У меня лежат фотографии детей и внуков в этой штуковине.
Берт показывает мне фотографии и рассказывает забавные истории о своих внуках между шахматными ходами до тех пор, пока часы в школьном дворе не начинают звенеть, и я осознаю, что я просидела здесь с ним целый час. Вскакивая, я закидываю свою сумку на плечо.
- Мне нужно идти на занятия!
- Жми на газ, Дороти, - кричит Берт через плечо, когда я убегаю.
26
Пьюрити
- Ты сделала свое домашнее задание по моему предмету?
- Ты пытаешься управлять мною? – игриво отвечаю я. – Потому что если это так, я напоминаю тебе, что я взрослая, а не ребенок, и могу сама контролировать свой собственный график и решать, когда выполнять свои домашние задания.
- То есть, это означает «нет».
Я следую за мистером Гейбом в его домашний кабинет, где он указывает мне в сторону огромного кожаного кресла. Положив сумку на пол, я погружаюсь в большое кожаное сидение. Я впервые нахожусь в его кабинете, и, несмотря на мои протесты, чувствую себя ребенком в этом гигантском кресле.