— А вы со всеми так людьми обращаетесь? — вдруг во мне появляется какая-то внутренняя сила, фитиль загорается, слабо освещая путь, — Это норма для вас, да? Использовать женщин, которые ничего плохого не сделали, насиловать их, принуждать, а потом выкидывать? Это вы называете настоящим мужским миром?
Поддаюсь вперед, вцепляюсь ногтями в его сиденье.
— Ты забываешься, — он ударяет по рулю, а я понимаю, что не смогла бы так рьяно сейчас бороться за себя будь здесь рядом Алмаз.
И хоть взгляд Михаля я переношу крайне тяжело, Рустема я боюсь сильнее. До тахикардии и расширенных зрачков.
— Нормальные женщины не одеваются как последние бляди, не танцуют, виляя задницей и не ходят в клубы, — рычит, сжимая крепко руль, — Будешь спорить? Если бы ты сидела дома, то явно бы не оказалась под Алмазом.
— Это нечестно перекладывать ответственность за принуждение с насильника на жертву… Вы не имеете права!
— Птичка, — Михаль резко разворачивается, хватает меня огромной лапой за горло и дергает на себя, — Не строй из себя жертву. Я и не таких краль видел, твои сладкие речи о справедливости и эти наивные глазки только еще больше раздражают. Ты совсем не улучшаешь ситуацию.
Воздуха становится критически мало, не знаю как именно, но я разбудила зверя внутри этого мужчины. Вырыла себе яму.
Что ему стоит задушить меня, пока Рустем мило беседует со своим тестем?
Делов то… Тем более я уже слышу хруст позвонков, или это мое больное воображение.
Дверь резко с моей стороны открывается, я приоткрываю рот, глотая кислород. Рустем медленно смотрит на мое посиневшее лицо, а потом переводит взгляд на руку Михаля.
— Отпусти ее, — вкрадчивый шепот, а меня уже начинает вырубать.
— Твоя девка слишком много болтает, Алмаз!
— Убрал руку.
Они испепеляют друг друга, ведут немой диалог. И через мгновенье я уже начинаю быстро дышать, кашляя и хватаясь за горло.
Михаль бьет дважды обеими руками по рулю, а Рустем подхватывает меня, вытаскивая на улицу. Держит крепко.
— Дыши! — кричит на меня, злится, — Глубже дыши!
Я как рыба, выброшенная на сушу, бьюсь в конвульсиях. Слезы тоненькими струйками стекают вниз, видимо остатки, потому что и плакать то уже нечем.
— Что у вас случилось, Рустем? — мужчина лет шестидесяти подходит ближе. Он одет в черный костюм и пальто, опирается на трость рукой в кожаной перчатке.
— Михаль бывает ревнивым, — Алмаз усмехается, хлопая меня по спине.
— Его девчонка? — старик кивает в мою сторону.
— Его, — скрипя зубами подтверждает.
Михаль выходит из машины, жмет руку незнакомому мужчине.
— Ты зачем свою девочку обижаешь? — качает головой, — Надо же ласковее, Игорь.
Я впервые слышу имя Михаля. Он хмурится, не сразу понимает о чем речь. А потом запрокидывает голову назад, хрипло засмеявшись.
Его смех не вызывает ничего кроме отвращения. И я ощущаю вибрации даже внутри своей груди.
Михаль протягивает ко мне руки, незаметно для старика, но зато заметно для меня, еле отдирает от Алмаза. Рустема трясет, но он держится.
Игорь кладет руки на мою талию, вжимает в себя и опускает губы в изгиб моей шеи.
Пар, что исходит из ноздрей Алмаза долетает до моего лица, больно обжигая.
Чувствую, что бурю не миновать.
— Моя малышка просто любит пожестче, — кусает меня за ухо, — Это Саша, моя девушка. А это Тимур Хамзатович, тесть Рустема.
— Ясно, — Тимур Хамзатович просто отмахивается, — Мне вас русских не понять. Но да ладно. Я поехал, дел полно, а ты Рустем к нам вечером заезжай.
Они прощаются, говорят на другом языке. Но судя по именам, по внешнему виду, на чеченском.
Все это время Михаль держит меня в объятиях.
Когда машина Тимура Хамзатовича скрывается из виду, а Рустем в ярости разворачивает в нашу сторону, Игорь с легкостью отпускает руки с моего тела и толкает меня в спину.
Я падаю прямо на Алмаза.
Ощущаю себя униженно и раздавлено.
А как еще могут поступать с куклой…
— Ты мог не трогать ее.
— А ты мог не брать ее, — огрызается в ответ, — Рустем. Я не стану подчищать за тобой. Убери эту девку нахуй отсюда, от греха подальше. Если Хамзатович узнает…
— Не узнает. Для всех она твоя. Но если ты тронешь, Михаль…
Между мужчинами снова происходит словесная стычка.
— Пизда затмила твой разум, — Игорь психует и возвращается в машину, кинув через плечо, — Потом сам разгребать будешь.
Рустем открывает дверь.
— Садись! — кивает мне.
— Рустем… — я кладу свои ладони на его грудь, — Отпустите меня… Я и так уже столько проблема принесла. Дальше будет хуже. Вы рискуете, я не стою того.