И я держу улыбку на своем лице, отчего мышцы начинает сводить. Спину все еще обжигает ладонь Михаля, а лицо горит от взгляда Алмаза.
Ощущение, что я в западне. И каким образом, пытаясь быть незаметной и тихой, я стала на прицеле как минимум у трех людей…
— Ох, что-то я заболталась. Так приятно с вами общаться, Сашенька, — это с учетом того, что я не вставила почти ни слова, — А вы не хотите со мной и Маликой как-нибудь сходить в салон и пообедать? Устроим женский день. Игорь, отпустите свою ласточку с нами?
И почему мне все пытаются впихнуть дружбу с этой девушкой. Малика.
Красивое имя. И что тебе нужно, Рустем? Такая семья приличная.
Зачем тебе я?
Люби свою жену, спи с ней, балуй подарками.
А меня отпусти…
Смотрю наконец ему прямо в глаза и повторяю молча, чтобы отпустил. Что это все абсурд. Он должен понимать, к чему все это привело… Беды не миновать, если не прекратить все это. И пострадает много людей.
— Она не может, — Алмаз вдруг нарушает молчание, Игорь даже не успевает ответить.
— А ты чего решаешь вдруг? — Тимур Хамзатович тут же хмурит брови, сверлит исподлобья.
— Потому что… — ему тяжело, давится воздухом, но держится, — Они с Игорем в отпуск уезжают. На недели две. Помнишь, ты говорил мне?
— Ага, — Михаль усмехается, качает головой. Всем нам этот цирк кажется идиотским недоразумением. Но я не могу повлиять на ситуацию никак, — Мы с Шуриком поедем на Лазурный берег. Будем отдыхать и наслаждаться друг другом.
— Ох, какое совпадение. Рустем, а ведь вы с Маликой тоже едете в свадебное путешествие в Ниццу?
Господи… Как сбежать отсюда? Есть выход?
Я просто настолько загнана, что не могу уже выносить все это.
Рустем не успевает ответить, организаторы подбегают и сообщают о том, что невеста готова.
Алмаза отправляют к алтарю, а Тимура Хамзатовича к дочери, чтобы он ее вывел.
Михаль тянет меня к рядам со стульями у алтаря, где для нас заготовлены места во втором ряду. Я присаживаюсь на краешек, держу осанку, кусаю губы.
Пытка… Эта пытка страшнее всего.
Рустем тоже не упускает момента и смотрит на меня.
Зачем он это делает? Зачем провоцирует конфликт… А если кто-то заметит? Ведь первая, кто получит по полной, это буду я.
Я знаю это. Меня уничтожат. Не оставят и следа.
Все гости затихают, оборачиваются. Все. Кроме меня.
Не смотрю на невесту. И он не смотрит.
Не выдерживаю накала. Не понимаю, что творю, но срываюсь.
— Ненавижу… — шепчу одними губами.
Он хмурится, но не отвечает мне никак. Протягивает руку и принимает к себе свою будущую жену.
Приподнимает фату, откидывает назад, и я вижу ее. Впервые. Невероятно красивую девушку. Рядом с которой я просто никогда не смогу существовать…
Я невидимка.
Глава 15.
— Шурик, чего такая кислая? — Михаль уже изрядно пьян, толкает меня локтем в ребро, пытаясь растормошить. Поднимаю на мужчину безжизненный взгляд, — Даже не притронулась к еде. Брезгуешь есть среди нас?
Он хохочет, запрокидывая голову назад, а потом на спинку моего стула ложится его рука. Игорь опускается ближе, задевая кончиком носа мое ухо.
— Сань, не дури, — его голос резко становится трезвым, — Ты так к себе наоборот внимание привлекаешь. Посмотри на всех вокруг, они пьют и жрут, веселятся. А ты мало того, что не притронулась к еде, еще и сидишь с лицом, как перед казнью.
Сглатываю, поднимая взгляд. Вижу, что и правда есть люди, кто украдкой поглядывают в мою сторону. Становится нестерпимо зябко, накрываю плечи ладонями, пытаясь растереть кожу и согреться.
— На, — Михаль накидывает свой пиджак, — Ешь!
Приказывает, заставляет. Поднимаю дрожащей рукой вилку, с третьего раза нанизываю на кончик мясо и опускаю в рот. К горлу подбирается тошнота, мясо отдает привкусом крови, раздражая язык и горло. Сдерживаю рвотные позывы.
— Я отойду, — встаю аккуратно со стула.
— Куда? — он резко хватает меня за руку, останавливая. Второй рукой наполняет стопку водкой и тут же опрокидывает.
— В туалет.
Осматривает меня с ног до головы, внимательно так, изучает
— Шурик, попробуешь сбежать, он тебя найдет. Только сделаешь хуже, разозлишь его. Не дури, хорошо?
Киваю ему, молча отходя от стола.
— Шурик, — снова окликает, заставляя притормозить, оборачиваюсь, — И пиджак не снимай.
— Хорошо, — говорю тихо, сквозь музыку не слышно, но Михаль прекрасно считывает все по моим губам.
Дамскую комнату нахожу быстро, юркая внутрь, залетаю в первую кабинку и только там немного успокаиваюсь. Дышу глубоко, набирая побольше воздуха носом, а выдыхая ртом. Грудь обжигает, словно я в бане под сто двадцать градусов. Глаза щиплет, я прошу саму себя, чтобы держалась. Не плакала. Но одинокой слезе все же удается скатиться вниз. Ловлю ее кончиком языка, прикладывая пальцы к губам.