— Кукла… — он смотрит исподлобья, — Тебе будет лучше, если ты сделаешь это сама. Или ты хочешь, чтобы я сорвал с тебя этот клочок ткани?
— Нет, — на выдохе хриплю.
Аккуратно снимаю с себя черное маленькое платье, испытывая жуткий стыд и омерзение.
Корю себя, что не надела бюстгальтер… Хотя я и так его особо не ношу. Груди то нет. Жалкая единичка. Но сейчас я так этому рада, ведь ему может не понравится моя фигура и он передумает.
По инерции закрываюсь руками, свожу ноги максимально плотно друг к другу.
— Трусы снимай, — второй приказ.
— Прошу вас, — колени трясутся, не знаю как вообще стою.
— Саша, — он устало произносит мое имя, — Сними. Свои. Трусы.
Роняю крупные соленые капли на идеально чистый ковер, аккуратно стягиваю маленький черные кружевные трусики. Кладу их также аккуратно на рядом стоящее кресло.
— Ложись на кровать, — указывает кивком головы на огромное ложе. Идеально белое постельное белье, взбитые воздушные подушки, четыре штуки. Золотое покрывало в ногах с красивой росписью.
— Живее! — подгоняет меня.
Я ложусь поверх всего этого убранства, на спину, как оловянный солдатик.
Одной рукой закрываю маленькие холмики, а другой интимное место.
Смотрю в потолок, считая от одного и дальше. Интересно, на каком счете все случится.
На какой цифре меня сломают…
Алмаз шелестит одеждой, скидывает все с себя. Я вижу как к кровати двигается мощная двухметровая фигура. На груди у мужчины вьющиеся черные волосы, руки идеально очерчены. Каждая мышца и вена проглядывается.
Не решаюсь смотреть ниже, но чувствую как накаляется воздух.
Алмаз расправляет кровать со своей стороны, ложится под одеяло, устраиваясь поудобнее.
А я как восковая фигура неподвижно лежу сверху одеяла.
— Ложись нормально.
— Нормально это как?
Он еле сдерживает раздражение. Хватает меня за руку, тащит на себя. Я вскрикиваю, плачу навзрыд, плевать. Я хочу, чтобы он слышал мой крик боли и отчаяние, когда будет брать.
Алмаз затаскивает меня под одеяло, накрывает почти с головой. Его рука опускается на мой живот, он прислоняет мою спину к своей стальной груди.
Сейчас сзади войдет… Я ощущаю эрегированный член. Он твердый, горячий и тычет мне в поясницу.
Закусываю губу до крови, чтобы переместить фокус боли.
— Спи, кукла.
Свет гаснет, я ощущаю жар от полыхающего мужского тела и больше ничего не происходит.
Лежу в его руках, почти не дышу. А потом слышу, как в затылок мне упирается его лицо.
— Кукла… — хрипит, — Если не хочешь, чтобы я в тебя вошел, спи. Член реагирует на тебя…
Я закрываю глаза быстро, продолжаю считать.
И на шестьдесят пять засыпаю.
Глава 7.
Утренняя Москва встречает совсем не солнечной погодой, полностью олицетворяя мое душевное состояние.
Также гадко.
Дождь барабанит по панорамному окну, оставляя мокрые следы. Я лежу, не шевелясь, полностью прижата тяжелой рукой к кровати.
Вторая рука мужчины гладит меня по животу. Внутри в самом низу все сжимается в тугой узел, и я даже не могу считать точно, это страх или что-то большее.
— Саша, — горячее дыхание в затылок, — Как тебе спалось?
— Плохо, — я не стану ему врать, в угоду того, чтобы он подпитывался моим страхом.
Он этого и добивается, пытаясь меня подчинить. Если я буду боятся так открыто, то у него будет больше рычагов давления.
Я пытаюсь освободиться, но Алмаз пресекает любые попытки улизнуть и тут же закидывает ногу на мое бедро, вжимая в плотный матрас. Теперь я в оковах его тела.
Его член упирается мне в заднюю часть, головка касается левой ягодицы. Интересно, он вообще падал ночью… Или так и стоял, дожидаясь утра.
— Кукла, — хрипит в спину. Я сжимаюсь. Досадно стону, но так тихо, что ему точно не слышно, — Тебе говорили, что ты беспокойно спишь? Вся извертелась.
— Я ни с кем не спала, — говорю чуть громче, чтобы он вспомнил… Я неопытная, я девственница.
Я ему не нужна.
— Это прекрасно, кукла, — он ведет своей большой ладонью по моей ноге снизу вверх. Короткие волоски тут же поднимаются дыбом, я зажмуриваю глаза в тот момент, когда его ладонь касается внутренней части бедра, — Значит ты полностью будешь моя.
Трясусь… Меня штормит, тошнота тихой сапой подкрадывается к горлу, спазмируют его.
— Я же не вещь.
Слышу шелест одеяла.
— Повернись ко мне, — мужчина гладит меня, пытается разогреть, а я только еще больше леденею.