Не дожидается, когда я исполню приказ. Сам подхватывает, и вот я уже напротив него.
Ударяюсь о черные холодные глаза, он питается моим страхом, чувствует его, несмотря на то, что я пытаюсь скрыть. Убирает руку с бедра, кладет ее на щеку.
Алмаз обнажен, полностью освобожден от белоснежного одеяла.
— Кукла, ты сосала когда-нибудь? — очерчивает контур губ, — Дрочила мужику?
Его вопрос застает врасплох. Я не имею большого опыта в общении с мужчинами, а те, с кем я общалась были менее откровенны в выражениях. Алмаза точно ничего не смущает, он называется вещи своими именами.
— Нет…
— Положи на него свою руку… Давай.
Господи. Нет. Я не хочу… Я не могу…
Он не дожидается, хватает мою ладонь под одеялом и опускает на свой орган.
— Сожми его, — приказывает, а я начинаю мотать головой.
Раздувает ноздри, начиная злиться. Сам сцепляет мою ладонь вокруг широкого и твердого члена.
— Дрочи, кукла!
Его рык разносится по всему номеру, сотрясая воздух.
— Я не могу… Перестаньте, пожалуйста.
— Если я кончу, то тебе же будет легче, Саша.
Он двигает моей рукой по всему основанию полового органа, начинает выделяться смазка, и я моя рука становится влажной. От звука, который издают мои движения, я краснею. Лицо горит.
— Тебе нравится? — он так просто интересуется.
— Нет!
— Потом понравится, — утверждает, не сомневаясь в своих словах ни капли. Алмаз хватает меня за голову, притягивая ближе к себе. Его кончик носа соприкасается с моим.
Я не верю, что мастурбирую мужчине, которого знаю меньше суток. Мужчине, который явно вдвое старше меня. Он из другого мира, он захотел получить, и не спрашивая разрешения, сделал это.
Будь я чуть смелее… Я бы его ударила, сбежала. Но оказывается я еще та трусиха.
— Давай, быстрее, — рычит, помогая мне ускориться, — Давай, девочка. Я… — он запрокидывает голову назад, утробно рычит, и ладонь наполняется чем-то теплым, вязким и немного липким.
— Попробуй, — берет в плен своим взглядом, — Лизни.
— Хватит надо мной издеваться… Вы получили, что хотели. Отпустите меня!
Мольба… Я молю его не только голосом, а всем телом, взглядом.
Вытираю руку о простынь, вижу, что недоволен моей выходкой. Но как есть. Я и так переступила черту.
И теперь ненавижу себя. Пускай и сделала под давлением. Грязная.
— Не играй со мной, — он резво приподнимается на локтях и нависает надо мной, — Не стоит так разговаривать, кукла.
Алмаз ставит ногу между моих коленей и раздвигает их одним движением.
Неужели ему недостаточно было разрядки? Еще?
Только уже по-настоящему… К чему тогда была эта унизительная прелюдия.
— Потрогай себя.
— Я не буду, вы меня не возбуждаете. Я не хочу вас… Там все сухо, если вы войдете, то порвете меня. Неужели вам это доставляет кайф?
— Потрогай… — опускает голову вниз, соприкасается лбом моей груди, — Ты ахуеешь, кукла.
— Я уже сказала, что не буду!
Он ударяет кулаком по подушке рядом с моим лицом, замираю. Страх цепями сковывает…
Алмаз буравит тяжелым взглядом, опускает голову еще ниже, находит мой маленький розовый сосок и прикусывает. Я не успеваю сориентироваться, теряясь в новых ощущениях, как его рука уже ложится между моих ног, а указательный палец проходится по всему периметру лона.
Слышу хлюпающий звук, в ужасе раскрываю рот, и он тут же засовывает мне внутрь мокрый палец. Моя смазка капает на язык.
— Сухая, говоришь. Кукла, — усмехается, — Кому ты врешь? Мне или сама себе?
Я стыжусь еще больше. Этот мужчина вызывает дикое отвращение и животный страх, но отчего то мое тело вместо помощи так подставляет меня.
Я учусь в меде, я знаю, как реагирует женский организм на мужскую ласку.
И не понимаю совсем… Как это могло произойти.
На лице Алмаза триумф, он понимает, что я борюсь с собой. А какая жертва самая легкая добыча?
Та, что борется в первую очередь с собой. А не с главным врагом.
И я заставляю свой разум отключиться, чтобы эта пытка поскорее закончилась.
— Как вас зовут? — сипло выдыхаю воздух.
— Зачем тебе знать мое имя?
— Хочу запомнить на всю жизнь того, кто сломал мне жизнь.
Он как-то странно зависает. Напрягается… Тоже борется с собой.
— Рустем, — ловит мои губы, — У тебя еще будут поводы меня ненавидеть, кукла.
Толчок. И перед глазами все плывет от жгучей боли. Я даже не могу закричать, потому что в легких застревает воздух.
Меня всю распирает от нарастающей боли и сильного напряжения. Слезы ручьем бегут по щекам, а дождь по окну словно передразнивает меня.