Пока он продолжал туго размышлять, друг успел помочь ему усесться в авто и завести мотор. Алексей ловко вырулил с парковки и серебристая «Хонда» смешалась на трассе с плотным потоком машин. Хоть ночь перевалила далеко за половину – столица не собиралась спать.
Стас лбом оперся о прохладное боковое стекло. Неоновые огни смешались в одну сплошную цветную линию.
Он выиграл пари, а вкус победы на губах отзывался противной горечью. То ли всему виной была лишка с алкоголем, то ли ужасающая, хоть и отдаленная, схожесть всех пятерых цыпочек этой ночи с Ириной…
***
Я привычно запустила обе пятерни в высокую траву. На ощупь травинки, сколько себя помню, всегда казались ласковыми и мягкими, словно персидский ковер. Почему-то именно эти прикосновения дарили мне возможность обрести утерянное равновесие каждый раз, когда того требовала ситуация.
Закрыв глаза, сосредоточилась на окружающем. Независимо от сезона в резиденции богини Справедливости властвовало лето. Не знойное и удушливое, а теплое, радушное и благодатное. Хоть дожди здесь были редкостью, но все вокруг росло, цвело и плодоносило. Погода же скорее зависела от настроения Адрастеи, чем законов природы. И если нимфы справлялись с возложенными миссиями, то богиню долго не покидало хорошее расположение духа.
Ласковые лучи закатного солнца приятно пригревали в спину. Ветерок доносил запах цветущей магнолии. Ярко-желтые канарейки, получившие свой окрас в честь любимого цвета создательницы, ублажали слух сладким разноголосьем.
Глубокая медитация в попытке слиться с лоном природы всегда приносила мне удовольствие, а еще приумножала потраченные силы. Сегодня же все старания шли впустую. Что-то было не так. Назойливое беспокойство теснило грудь. А если учесть, что все эмоции нимфы справедливости испытывали в приглушенном состоянии, то факт столь необычных ощущений удручал.
Через час сад заполнился зычным звоном колокола. Бросив бестолковые на сегодня попытки сосредоточиться на внутренней тишине, я поспешила к ужину. В трапезной было людно, но не шумно. Нимфы уже расселись за столы, сложив руки на коленях. Я поспешила к своему месту за столом у дальней стены. Оправив воображаемые складки на белом, как девственный снег, платье, что носили все дети Справедливости, села.
Благодаря проворности нескольких девушек, несущих в этом месяце послушание прислуживать остальным, глубокие миски вскоре были наполнены горячей похлебкой.
– Возблагодарим богиню за хлеб насущный, – громко произнесла Альпа.
Нимфы послушно вознесли руки в молитве. Спустя несколько минут все, наконец, принялись за еду. Привлекательным в ужине был ароматный, горячий бульон и несколько кружочков грибов, плавающих на поверхности. В остальном – вода водой. Нимфы воспитывались в строгости. Законы Справедливости гласили, что чем больше мы ущемляем тело, тем меньше искушений возникает. Да и дар должен всегда уравновешиваться страданием.
Беря во внимание, что из всех нимф богини лишь я обладала сильнейшим даром возмездия, приходилось соответствовать. Из принесенной порции похлебки позволила себе съесть лишь половину. Голод не утолила, но силы тела восполнила настолько, насколько смогла без вреда для души. Отодвинув тарелку, мысленно вознесла благодарственную молитву и поспешила к выходу из трапезной. Внутреннее беспокойство нарастало.
Проходя мимо Альпы, что стояла возле арки, меня настигла волна слабости. Колени подкосились.
– Сестра? – нимфа подхватила меня под локоток.
– Н-начинает-тся, – вытолкнула сквозь зубы.
За слабостью всегда следовала боль. С мгновенья на мгновенье я ждала ее прихода.
Дар всегда болезненно открывал мне глаза на несправедливость. Только сегодня все шло не по хорошо знакомому сценарию. От этого назойливая тревога граничила с агонией.
– Пойдем скорее. Нечего остальным глазеть, – она помогла мне выйти из трапезной и направилась в сторону спального домика.