Белая пена хлопьями падает на белоснежную плитку душевой кабины, и я на пару минут зависаю на пушистой пахучести. Неосознанно провожу ладонью по шее... именно так, как ко мне прикасался Владимир...
Прикрываю глаза, позволяя воспоминаниям ворваться в мою голову.
В животе тут же скручивается тугой раскаленный узел, дыхание учащается... я будто в реальности снова оказалась с ним близко-близко...
Неосознанно облизываю губы...
И мгновенно трясу волосами – вон отсюда!
Пены на полу не осталось... Впрочем, как и хаоса в моей дурной голове...
Вместо спокойствия ко мне приходит понимание того, что я буду делать завтра.
Окончательно выгоняю лысого из своей головы и, успокаиваясь, домываюсь. Высушиваю длинные волосы и наношу легкий макияж. Да, я привыкла делать это даже дома.
Особенно дома.
Ведь женщина всегда должна быть красивой. И пусть пока не для своего мужчины, но... и не для всяких лысых уродов, работающих, как прислуга, на моего отца.
А то, что он в мыслях моих побывал, так это ничего не значит. Просто подвернулся какой-то мужчина, вот и вспомнила о его сильных пальцах и привлекательных губах...
Тряхнув красивой сухой копной волос, я выхожу из ванной. Нахожу домашнее брендовое платье и спускаюсь вниз. Час как раз прошел, наступило время обеда.
- Привет, мам, - здороваюсь с родительницей, целуя ее в щечку. Киваю заходящему в столовую папе и усаживаюсь на свое место.
Бросаю быстрый взгляд на дымящиеся блюда, которые уже успела вынести прислуга, и откидываюсь на спинку высокого резного стула. Он, как и вся мебель у нас, изысканный и дорогой.
- Как дела? - тихо спрашивает мама, сидящая напротив.
Я стараюсь не жевать губы, чтобы не выдать себя.
- Норма... льно... - всё же отвечаю с небольшой паузой.
- Дема, - вдруг зовет отец, увидевший брата через приоткрытые стеклянные двери обеденного помещения.
Тот заглядывает в огромное светлое помещение, в котором мы привыкли принимать пищу, машет нам с мамой в качестве приветствия и смотрит на папу:
- Я же говорил, я не голодный.
- Об этом я тебя не спрашивал, - безапелляционным тоном режет отец. - Присаживайся.
- Не буду. У меня тяжелый день, - выдает брат, всё так же оставаясь в дверях.
- И не говори... - сокрушенно качаю я головой. - У меня он не легче...
- Демьян, присядь за стол, - не повышая голоса, негромко произносит папа. Тон его сейчас такой, что может заморозить целую страну. Когда он так говорит, спорить с ним никто не осмеливается. - Нам всем нужно поговорить.
Я закатываю глаза, понимая о чем пойдет речь. Дема ворчит, но присаживается. Демонстративно складывает локти на столе, упираясь подбородком на сцепленные в замок кисти.
- Евгений... - едва слышно произносит побледневшая мама.
- Лиза, - обрубает он ее попытки что-то сказать. А потом поворачивается и обводит взглядом всю семью. - Хочу сообщить, что Лика с завтрашнего дня будет работать.
- Что? - со звоном у мамы падает вилка. Она прикрывает округлившийся рот и явно не верит в то, что сейчас слышит.
- Лик?! - в таком же шоке разворачивается ко мне всем корпусом брат. - Ты чего?
Я лишь развожу руками. Меня как-то о моем желании забыть спросили.
- Я хочу, чтобы вы сейчас меня услышали очень внимательно, - папа поочередно смотрит то на маму, то на Дему. - С завтрашнего дня моя дочь будет работать, - давит интонацией, размазывая мою волю, словно букашку. - И еще на первое время у нее полностью перекрыто финансирование, деньги я ей буду выдавать ежедневно, - снова грохот. Только теперь Дема случайно смахнул со стола тонкое французское блюдо. - И это не обсуждается, - спокойно продолжает отец, не обращая внимания на фурор, который произвели его слова. - Если узнаю, что кто-то из вас будет ей помогать, то я отрежу финансирование и вам. Понятно? - цепкий и острый как бритва взгляд снова проходится по моим родным.
- Ты не посмеешь... - потрясенно качает головой Дема.
- А ты проверь, - безучастно парирует папа. - Клуб, кстати, тоже в случае чего закрою. Это входит в "пакет" помощи Анжелике.
- Клуб мой, - сцепляет зубы брат. - Я его на свои деньги открыл. Твоих там нет ни копейки.
- Согласен, - равнодушно подтверждает отец. - А закрою я его на свои, - делает паузу и продолжает. - Но это только в том случае, если вы будете снабжать Лику деньгами. Если же нет, то всё будет по-прежнему.
Я громко фыркаю.
По-прежнему уже не будет никогда.
- Возить Анжелику на работу я буду лично, - папа делает вид, что не услышал моего фырканья. - Забирать тоже. Вот, собственно, и всё, что я хотел вам сообщить. А теперь... приятного аппетита.