Паша замирает, тихо матерится, а затем ловит меня в свои объятия и крепко сжимает в руках, с силой прижимая мое трепыхающееся тельце к своей груди.
– Прости, – шепчет. – Прости, не хотел тебя обидеть. Я не знал, что твой отец так важен для тебя, что ты так сильно его любишь! Просто хочу защитить тебя, уберечь от глупостей и других проблем! Ты нравишься мне, Ян. Очень сильно, и я не хочу, чтобы ты попала в беду. Слышишь? – добавляет тихо, слегка отстранившись, чтобы заглянуть мне в глаза.
– Слышу, – выдавливаю, вытирая слезы. – Я все слышу и многое понимаю. Не настолько глупая! Но у меня нет выхода. Мне нужна работа!
– У тебя была работа в кафе, – напоминает.
– Вырученных денег мне едва хватало на еду, Паш! А я хочу собрать папе на операцию. Понимаешь? – признаюсь.
– Могу поговорить со своим отцом. Он одолжит тебе нужную сумму и поможет тебе во всем разобраться, – обещает.
– Зачем ему это делать? Мы с тобой знакомы всего лишь две недели! – не понимаю.
– Я рассказывал ему о тебе и о том, что ты очень важна для меня, – говорит тихо, погладив меня по волосам. – Это не будет тебя ничем обязывать. Честно. Отдашь со временем, когда сможешь, но так ты будешь в безопасности.
Не знаю, почему Паша видел в моем сотрудничестве с Соболевым опасность, почему так твердо стоял на своем и хотел помочь мне, ведь мы действительно чужие… Но мне было приятно, что он готов пойти на такие жертвы ради меня. Меня радовали его слова, что я ему нравлюсь, и то, что он обо мне беспокоится. Вот только Паша знал не обо всех моих проблемах, поэтому не до конца понимал ситуацию. Ведь были еще долги, коллекторы и планы на будущее. Слишком много надо одалживать, и еще неизвестно, как к этому отнесется его отец, у которого нужно будет занимать эти деньги. Не так все просто, поэтому я не могла слепо согласиться на предложение парня. К тому же аванс от Соболева был уже у меня в кармане, и его нужно было возвращать или отрабатывать. Смена планов вряд ли понравится мужчине, хотя это меня беспокоило в последнюю очередь.
Я запуталась и теперь не знала, как поступить, ведь, работая в ресторане, буду все же иметь некие гарантии… А также как решить все, не погрязнув в очередных долгах?.. Но, с другой стороны, была предложена помощь и звучали слова Паши, которые были аргументированы поведением и предложением Соболева.
– Это все так быстро не решается. Тем более здесь и после того, как я взяла предоплату от Соболева, согласившись на условия работы, – говорю растерянно. – Мне нужно все обдумать и для начала поговорить с твоим отцом, чтобы понять, действительно ли он захочет помочь мне…
– Ты можешь мне верить, – заверяет Паша.
– У нас еще не настолько крепкие отношения… Точнее, их вообще еще нет, – поправляю себя, – чтобы я могла тебе верить и принимать такую помощь.
– Это все поправимо, – улыбается парень.
– Может быть, но с такими темпами… Мы ведь даже не целовались, – только лишь успеваю подметить, как Паша впивается в мои губы. Его поцелуй грубый и жадный. Он терзает мои губы несколько секунд, пока я не отталкиваю его.
– Прости, – извиняется, но в глазах не было раскаяния. – Вот и первый шаг… Но для твоего спокойствия я не против, чтобы ты встретилась с моим отцом и убедилась сама в том, что он готов помочь. Завтра у него выходной. Пообедаем вместе?
– Хорошо, – растерянно соглашаюсь, с трудом сосредоточившись на его словах. После грубого поцелуя парня губы немного болели и пекли, отвлекая меня от нашего разговора. Мне не нравилась его несдержанность, но я промолчала.
Паша остается доволен моим ответом и не скрывает этого. На его губах улыбка, глаза сияют счастливым блеском. Странный он… Но все это можно объяснить тем, что я действительно ему нравлюсь, поэтому не слишком принимала во внимание его поведение.
– Мне пора, – решаю прервать нашу прогулку, и парень соглашается со мной. Он добился своего, а я… Я должна еще о многом подумать.
Паша провожает меня до подъезда, обещает, что заедет за мной завтра в обед, а затем уезжает прочь.
Я поднимаюсь к себе в квартиру, захожу в комнату отца и сразу застываю в проеме двери, когда вижу, что в спальне он не один. Папа лежал на кровати, а возле окна, опираясь одной рукой об угол подоконника, находился Соболев. Его поза была вальяжной, уверенной и расслабленной. Он по-хозяйски занимал значительную часть спальни своими массивными габаритами и нагло курил, не соизволив даже открыть окно для проветривания.