— Мама? — Себастьян подполз к скелету, потряс останки за руку. — Мама?
Он не имел понятия, что делать дальше.
Вдруг скелет открыл глаза и мысленно обратился к пацану:
Себастьян, откупорь флягу и влей содержимое в мой рот.
Это была уникальная способность матушки разговаривать с сыном в таком обличье. Пацан смахнул слёзы, отвинтил пробку и напоил графиню содержимым из фляжки бордового цвета. В каюте запахло металлом.
Открытый рот графини наполнялся кровью. Когда фляга опустела, Себастьян завинтил крышку и положил в сумку.
— Это всё, мама. — Сообщил он.
Мне этого вполне достаточно, — оповестила сына Ингрид.
— Когда ты поправишься?
Скоро, милый, очень скоро, — графиня моргнула синими глазами. — Нужно просто не много подождать.
Через какое-то время останки Ингрид сменили очертания: она снова вернулась в человечный облик. Раны исчезли, словно их и не было.
Себастьян обнял мать, утыкаясь лицом в её грудь.
— Мама! Я рад, что ты вернулась! Я тебя люблю!
— Я тоже тебя люблю, сынок! — графиня Марбург погладила сына по волосам и спине, а мысленно подумала: — Но Дьявола я люблю больше.
— А куда мы теперь? — он оторвался от матери, заглядывая ей в лицо. — Домой?
— Нет, Себастьян, домой нам нельзя. — Ингрид отодвинула сына, поправила смятое платье и встала. — Мы едем не домой.
— А куда?
— Мы едем в Бостон.