— Да уж чего там… — Кира привычно оборвала телефонный разговор.
Какое-то время мы с Агатой ехали молча, я пытался успокоиться, прийти в себя. Душила злость, хотя я понимал, что Кира в чём-то права. Я разъезжаю здесь с красоткой, показываю ей дворцы, улицы, в то время как моя жена сидит в четырёх стенах. Надо закругляться, отвезти Агату, и ехать домой.
— Ваша подруга? — Агата первая прервала молчание.
— А? Что? — не сразу дошло, о ком она спрашивает. — Жена.
Ее прохладные пальцы легли на мою руку на руле, слегка погладили:
— Не переживайте. Она, наверное, просто волнуется.
— Наверное, — да убери же ты свою руку! Ее прикосновение отозвалось дрожью где-то внизу живота.
— А вообще, на будущее, попробуйте внести номер своей жены в чёрный список, — она тут же поправилась, смутилась, смешно закрывая лицо ладонями. — Ой, ну что я говорю. Простите меня, я не это имела в виду. Просто представила, как вы везёте Феликса, и в это время вам звонит жена и отчитывает за что-то… Ну, извините еще раз, просто мне кажется, что вам это было бы неприятно.
Я тяжело вздохнул. Чёрт, Агата права, и я обязательно что-нибудь придумаю.
— Вы правы, — сказал я, — Хорошо, что вы вовремя посоветовали. Не представляю, что бы сказал Рощин, если бы услышал подобное. Мне ей еще предстоит как-то объяснить всё это, — кивнул на свой костюм.
— Скажите, что купили на вещевом рынке, — Агата пожала плечами. — Не думаю, что ваша супруга поверит, что вы потратили баснословную сумму на себя.
Я не мог не удивиться. Надо же, Агата угадала.
— Мне показалось, что я слышала ее голос когда-то. Как, вы сказали, зовут вашу жену?
— Кира. И да, она говорила, что когда-то училась с вами в школе моделей.
Я покосился на девушку, но она отвернулась к окну, пожала плечами.
— Нет, это было слишком давно, я не помню…
…К дому Агаты подъехали, когда уже совсем стемнело. Одинокий фонарь отбрасывал оранжевые блики на забор.
Я помог девушке выйти из машины и уже приготовился сказать прощальные слова, но понял, что ей сейчас не до меня. Агата стояла, раскинув руки в стороны и запрокинув лицо вверх, глаза зажмурены, а на губах блаженная улыбка.
— Ух, Коля! Вы только вдохните этот воздух! Боже! Весна!..
Я не мог не улыбнуться, глядя на нее: от запаха озона в атмосфере балдеет, как кошка от валерьянки.
— …Обожаю это время года! Когда в казалось бы мертвых стволах начинают двигаться соки и все оживает, набухают почки, и лёд на дорогах начинает таять. И этот запах…
Я залюбовался ею — совсем юная, но взрослая не по годам, умело сдерживающая свои эмоции и неожиданно открывающая свои чувства. Нет, я должен держаться от этой девушки как можно дальше, уж слишком неожиданно быстро она проникает мне под кожу.
— …Николай, а давайте я угощу вас чаем?!
Я сделал шаг назад и хотел произнести решительное «нет», даже качнул головой, но, как оказалось, не в том жесте, а язык, не повинуясь мне, сказал:
— Не возражаю.
Поднимаясь по скрипучей лестнице, ругал себя. Вот идиот. Кирке обещал приехать как можно скорее, да и сам себе только-только запретил думать об Агате Медных, так что же теперь иду как послушный тупой баран?!
Пока она ставила чайник и накрывала на стол, я осматривался. Всё здесь теперь стало другим. Не то чтобы появилась новая мебель или какие-либо декорации, просто дом ожил, стал тёплым и приветливым.
— Мне у вас нравится. Уютно. Настоящий дом.
— Правда? — она повернулась, и ее лицо озарила улыбка. — Я, когда впервые вошла в него, сразу поняла, что это моё. Что-то в этом доме есть… хорошая энергетика. А вот моему Феликсу дом не понравился. Совсем…
Я попытался скрыть усмешку, но Агата заметила.
— …Нет, он мне ничего такого не сказал, но я всё равно поняла. Ну… понимаете, иногда просто чувствуешь…
Я кивнул. Еще бы, Феликс слеплен из другого теста. Странно, что такая девушка повелась на такого парня.
Она села напротив, налила чай мне в какую-то необычайно хрупкую из тонкого фарфора чашечку, затем себе.
— Вот, угощайтесь пирожными. Ешьте, сколько влезет, — вздохнула, — я все равно их не ем.
— Даже страшно из таких чашек пить чай, вдруг разобью, — казалось, фарфор аж просвечивает, настолько он тонкий.
— А, — Агата махнула рукой, — ерунда. Всё это мещанство. Я уже давно поняла, что человек, зарабатывая деньги, должен их тратить себе в удовольствие. Некоторые что-то копят, собирают коллекции, хранят ценности за стеклом, опасаясь дунуть и плюнуть лишний раз. А зачем, спрашивается? Я считаю, что если ты что-то купил, то надо этой вещью пользоваться.