Мы шли по идеально освещенному коридору клиники, здесь пахло спиртом и эфиром. Адам остановился перед входом в одну палату. Повернув металлическую ручку и открыв белую дверь, он вошел внутрь хорошо освещенной комнаты, я последовала за ним.
Вблизи окна, на медицинской кровати, в лежащем положении лежал молодой парень. В носу у него была канюля, через которую пациент получал кислород. В его вены были введены иглы множества капельниц, а к сердцу подключен электрокардиостимулятор.
— Адам, это… — я вся дрожала от холода, подойдя ближе к пациенту и посмотрев на лицо парня, я увидела некую его схожесть с Адамом.
— …Это мой брат, — привычным холодным тоном произнес Адам. Я перевела взгляд на Адама и с горечью в голосе произнесла:
— Мне очень жаль…
— Тебе жаль? — он с силой сомкнул челюсть, сейчас он был похож на обезумевшего зверя, который вот-вот наброситься на свою жертву.
— Да, мне жаль, Адам, — кровь кипела внутри меня, и злость брала вверх. — Ни один человек на земле не заслуживает вот так лежать пластом под множеством капельниц и надеяться, что приборы, искусственно поддерживающие в нем жизнь, никогда не выйдут из строя. — Волна моей агрессии захлестывала и его. С меня хватит. — Поверь, я знаю, что говорю. Я каждый день видела, как люди боролись за свою жизнь, когда работала в подобной клинике. — Я уже в гневе толкала его в грудь, но он словно скала, не двигался с места.
— И лицо моего брата не кажется тебе знакомым? — Адам перехватывает мои руки и опускает их, все еще держа в своих ладонях.
— Что? — растерянно спрашиваю я, вглядываясь в его серые глаза.
— Пару месяцев назад ты навсегда лишила его возможности жить полной жизнью, — Адам отбрасывает мои руки. Кровь начинает стучать в висках, отдаваясь головной болью.
— Я… я не понимаю… — я снова смотрю на Марка. Мое тело пробивает дрожью.
— После аварии Марка госпитализировали в одну из клиник города, нанятые мною лучшие врачи страны боролись за его жизнь. И прогнозы давали надежду, что он встанет на ноги заживет прежней жизнью. Его перевели в палату, где за ним присматривал лечащий врач. И в один день ему резко стало плохо, он почти умер, — Адам оскалился и перевел взгляд на брата. — А после он впал в кому. Врачи разводили руками и понятия не имели, что именно вызвало анафилактический шок, который и привел к коме. Однако мне потребовалось много времени и много бабок, чтобы мои люди узнали, что в тот день врачи прикрывали свои задницы и престиж клиники. Все потому что одна из безмозглых медсестричек перепутала баночки и ввела внутривенно ему не тот препарат, от чего у него случилась анафилаксия. — Адам презрительно и с отвращение посмотрел на меня. — Это была ты…
От его последних слов у меня перехватило дыхание. На глазах наворачиваются слезы. Грудь раздирает на части, стена, выкрашенная голубой краской, мутнеет с каждой секундой. Я непонимающе хлопаю глазами и сглатываю ком в горле.
— Нет, я не могла… — я отшатываюсь назад, в голове пробегают события тех времен, когда я помимо учебы подрабатывала в клинике. Да, иногда я была рассеяна из-за усталости и постоянного недосыпа, но чтобы перепутать препараты… Никогда…
— Это ты, ты разрушила ему жизнь, — Адам берет меня за плечи и начинает трясти, больно сжимая кожу так, что на ней вскоре окажутся синяки.
— Нет, нет, нет… — я мотаю головой из стороны в сторону, по щекам опять текут слезы. — Адам, я не могла…
Он одной рукой хватает меня за горло, больно сжимая. Воздух покидаем мое легкие, и я с жадностью пытаюсь поймать ртом кислород.
— Мне больно, Адам, я не могу дышать… — хрипло выдаю я, жалко хватаясь за его руки, сжимающие мое горло.
Он отбрасывает меня в сторону, от чего я падаю на холодный пол. Он заводит руку за спину и в его руке появляется пистолет.
— Что ты делаешь? — он подносит дуло прямо к моему лбу. Я мотаю головой, обняв себя руками. Я хватаю ртом воздух, но, кажется, будто кислород в этой комнате пропал. Я слышу стук собственного сердца и звук пищащего аппарата, подключенного к телу Марка.