От второй бутылки голова кружится еще больше, становится жарче. И намного жарче, когда она утягивает его танцевать под песни Мадонны, Майкла Джексона и Принса. Она пытается танцевать соблазнительно, выходит так себе. Витя кружит её по комнате в танце.
И они смеются, смеются и смеются.
А когда они падают на диван, точнее она валит его на диван, потому что теряет равновесие, и их лица буквально в паре миллиметров друг от друга и она думает, что он поцелует ее, Витя рушит эту магию, когда говорит:
— Давай, отвезу тебя домой.
Он помогает ей подняться, но она усаживается обратно на диван, запрокидывает голову назад и говорит:
— Я маме сказала, что буду ночевать у Кати.
— Тогда отвезу к Кате.
Он тянет ее за руку, хочет, чтобы она встала, но она вырывается.
— Нет. Я хочу остаться здесь, — упрямо говорит она и ложится на диван.
У нее есть план. И этот план она сможет осуществить только если останется здесь. Вряд ли у нее будет другой шанс, если честно.
— Милка, может быть лучше домой? — спрашивает он, разглядывая ее сверху.
Мила знает, что ее платье задралось, оголяя куда больше, чем допустимо, и волосы растрепались из косы.
— Нет, здесь, — упрямо говорит она, смотрит на него, ждёт ответ.
Он вздыхает:
— Ладно. Я постелю тебе в своей комнате. А в качестве пижамы могу предложить свою майку.
Мила поднимается с дивана:
— Хорошо. Если что, я в ванной, — целует его в щеку и уходит в ванную, покачивая бедрами.
Надеется, что он смотрит.
Надеется, что захочет ее, когда она придёт к нему.
🎞🎞🎞
Она слышит, как копошится Витя вначале в ванной, затем в гостиной. Сна ни в одном глазу нет, если честно. У нее. А он? Он не заснет быстро, так ведь?
Мила поднимается с дивана, и диван как назло скрипит. Она замирает, прислушивается, но все тихо, даже как будто в соседних квартирах люди уже спят. Мила поднимается и крадется в гостиную. Витя не закрыл шторы, и лунный свет освещает небольшое пространство. Она прикусывает губу, смотря на Пчёлкина. В комнате жарко, простынь прикрывает его только до талии. Он лежит на спине, закинув одну руку назад, под голову. И его торс обнажен. И она тяжело сглатывает. Конечно она видела его без майки, но это было на пляже, где все априори практически голые. Сейчас же, в свете луны, все намного иначе.
Он ещё не заметил, что она стоит здесь и смотрит на него. Мила еще может уйти, может сейчас сбежать, а если вдруг он откроет глаза и спросит, что она здесь делает, скажет, что шла на кухню налить воды и хотела спросить, может быть и ему налить тоже воды.
Но она ступает ближе и ближе, на удивление бесшумно, будто скользит, не дотрагиваясь до пола. И Витя только открывает глаза, когда она забирается на него, оседлав его бедра. Его волосы отрасли, прядь темно-русых с рыжиной волос небрежно спадает на лоб, ещё больше небрежных завитков растрепалась на подушке.
— Мила, что ты делаешь? — спрашивает он, брови сведены на переносице, хмурится.
— А разве тебе не понятно? — с придыханием спрашивает она, хватается за края его майки и медленно поднимает ее.
У него есть возможность ее остановить. И, если честно, она думает, что он остановит ее, когда его ладонь оказывается у нее на бедре. Но он молчит, ничего не говорит. Она откидывает майку куда-то на пол, и замирает, практически не дыша, смотрит ему в лицо. Никогда ещё не была настолько обнажена перед мужчиной. Витя молчит, только дышит тяжело, а его глаза скользят от низа ее живота вверх и вверх, и мурашки бегут по ее коже, потому что он словно ласкает ее взглядом.
Она знает, что такое возбуждение. У нее есть знания (они с Катей и Олесей нашли пару кассет с эротическим кино у Кати дома) и опыт (она трогала себя иногда, когда мамы дома не было). И это был, скажем так, достаточно интересный опыт.
— Саша меня убьет, если узнает, — Витя говорит низким голосом, его взгляд скользит по её телу опять. Он сглатывает тяжело, Мила видит, как двигается его кадык, когда он сглатывает. Она кладет ладонь на его горло, оглаживает горячую кожу.
— А кто сказал, что он узнает? — смелая, перемещает его ладонь на свою грудь. — Мы же ему ничего не скажем.
— Мила, — Витя вздыхает, но не убирает ладонь, сжимает грудь в руке, проводит пальцем по твердому соску. — Ты же понимаешь, что делаешь и чего хочешь от меня? — второй ладонью он сжимает ее бедро. — И что если мы начнём, меня будет очень трудно остановить?
Мила и не хочет, чтобы он останавливался. Она кивает, голос возбужденный, и это приказ, когда она говорит:
— Витя. Заткнись и поцелуй меня.
И у нее захватывает дыхание, когда он целует ее. Знает ли он, что это ее первый поцелуй? Впрочем это не так уж и важно, когда он так настойчиво целует ее, раздвигает языком ее губы, и она приоткрывает рот, позволяя ему исследовать ее рот. Мила хватается за его затылок, цепляется за волосы и прижимает его ещё ближе, и сама прижимается, дотрагивается своей голой грудью до его торса и тихо стонет от этого контакта.
Он подхватывает ее под бедра и опускает спиной на кровать, ложится между ее ног, продолжая целовать и касаться везде: очерчивает изгиб нижней челюсти, а дальше по шее, задевает грудь, все ниже и ниже, пока его большая ладонь не замирает между ее ног. Он перестаёт ее целовать, отрывается от ее рта, хочет наверно спросить, продолжать ли ему, уверена ли она в этом.
— Мой ответ не изменится, сколько бы раз ты не спросил, Витя, — она дотрагивается до его челюсти и притягивает к себе для ещё одного обжигающего поцелуя.
Когда он аккуратно входит в нее одним пальцем, она впивается ногтями в его плечи, но не перестаёт его целовать. А затем, дав ей несколько секунд привыкнуть, к пальцу добавляется второй, раскрывая ее еще шире. Это намного лучше, чем ее собственные пальцы, и она подаётся бёдрами вперёд.
— Не изменится? — он спрашивает нахально.
— Нет, — и она сжимает его пальцы внутри.
— Хорошо, — Витя оставляет еще один поцелуй на ее губах, а затем скользит поцелуями ниже, берет один сосок в рот, и она выгибается дугой.
— Хорошо, — горячо соглашается Мила.
Его рот горячий, а пальцы умело двигаются внутри, растягивая тугие мышцы, а затем его палец дотрагивается до ее клитора, и она всхлипывает.
— Малышка, — он усмехается, опять нависает над ней и целует, продолжает ласкать ее клитор.
Она чувствует себя как будто в центре пожара, все горит, жар в каждой части ее тела, а особенно там, где он касается ее.
— Я хочу-, — шепчет она, когда он перемещает свои губы на ее горло.
— Я знаю, чего ты хочешь, — Витя прикусывает ее кожу. — Мне нужно взять презерватив.
О, она пришла сюда подготовленная. Нашла упаковку с презервативами в его столе, когда он мылся, взяла один. Поэтому стоит ему только дёрнуться с намерением встать, она притягивает его назад и протягивает ему упаковку. Он на секунду, всего на секунду удивлён, но затем усмехается по доброму и разрывает упаковку зубами.
Он все ещё в трусах, и она стягивает их с него, дыша еще тяжелее, когда видит его член. Ей не понравилось то, что она видела в кино, но то, что она видит сейчас, о, это заставляет напрячься в самом приятном смысле. Он раскатывает презерватив по члену, разводит ее ноги в сторону, и, когда он толкается внутрь, то все, что она чувствует в этот момент — тупая давящая боль между ног. Она представляла, что будет больно, но все же не ожидала, что настолько больно, что на глазах выступят слезы. Витя замечает это и сразу же останавливается.
— Тебе больно, — он дотрагивается до ее щеки, ласково проводит по ней.
— Все хорошо, — шепчет Мила, врет, потому что болит, но боится сказать, иначе остановится, отправит ее спать обратно в его комнату.
— Как будто я не знаю, как отличить, когда хорошо, а когда нет, — и он выходит из нее, а затем опускается вниз, его губы оказываются на внутренней стороне бедра, а затем он проводит языком там, где только что был его член, принимается вылизывать ее.