До сих пор, до этой самой минуты Эмили отчетливо помнила его болезненно-удивленный взгляд, помнила, как Алекс плавно разжал пальцы и отступил на шаг назад. И помнила кровь, стекающую с его щеки на шею, — в руке, которой она ударила его, были зажаты ключи. Лишь однажды Эмили снова переступила порог их дома, когда забирала свои вещи. Конечно, приехав именно в то время, когда Алекса не было дома.
Чудовищная истерика прошла лишь недели через три, и только тогда Эмили поняла, что натворила. Отец сказал ей, что все это время Алекс регулярно звонил ему, чтобы узнать ее состояние, и от этого она еще сильнее себя возненавидела. Сколько раз она порывалась прийти к Алексу и умолять его простить ее, но ей было настолько стыдно, что она не решалась даже позвонить. Четыре месяца метаний между ненавистью к себе и любовью к мужу едва не привели к новому нервному срыву, и Эмили почти решилась все бросить и уехать в другой город. Почти.
Эмили знала, что руководитель адвокатской конторы, в которой она работала, собирается построить себе загородный дом. Но она не знала, что он обратился за проектом в «NGB Group», и уж тем более не могла даже предположить, что компания отдаст этот заказ именно Алексу. Чудовищное совпадение, но Эмили ничего не оставалось делать, как, столкнувшись с Алексом в коридоре, пробормотать «Привет» и максимально быстро ретироваться. Однако она не могла не заметить, что он был непривычно бледен. Наверное, простудился, решила Эмили. Алекс болел редко, но если уж какая зараза цеплялась за него, то прочно валила с ног на неделю. Это заставило ее нервничать еще сильнее. Из родных у Алекса был только отец, но они не общались уже лет семь, с тех пор, как после смерти матери Алекса тот женился на какой-то двадцатилетке и, видя в сыне — ровеснике новой жены — конкурента, резко оборвал с ним всяческие контакты.
Конечно, Алекс не был беспомощным и вполне мог самостоятельно позаботиться о своем здоровье, но за годы совместной жизни Эмили пару раз приходилось вызывать скорую, когда Алекс от жара впадал в беспамятство. Добежав до своего кабинета, Эмили приняла решение — позвонить Мартину, близкому другу Алекса, хирургу, работающему в городской больнице, чтобы тот знал, что Алекс нездоров, и контролировал ситуацию. Сделать этот звонок было так же трудно, как и позвонить мужу, — Эмили не виделась с Мартином с момента ее ухода от Алекса и не знала, как он отреагирует на ее звонок.
Пока она мучилась, то беря в руки телефон, то откладывая его сторону, в дверь кабинета постучали, и ближайший час Эмили была занята разговором с очередным клиентом. Потом с еще одним, и еще... Когда наконец она смогла свободно вздохнуть, за окном совсем стемнело. Схватив телефон, она впилась зубами в костяшки пальцев и, отыскав контакт Мартина, нажала на вызов. Но его телефон оказался выключен.
Этой ночью она опять плохо спала, но утром, проезжая мимо дома Алекса, не увидела его машину, что дало ей повод думать, что хуже ему не стало. И во второй половине дня, отвечая на звонок с незнакомого ей номера, Эмили не ожидала ничего плохого.