У меня открывается рот. Руки взлетают в воздух, поскольку репортеры хотят знать больше.
— Позвольте мне объяснить. И нет, я в порядке, ничего страшного, — его взгляд останавливается на мне. — Я встретил кое-кого.
Вспышки фотокамер. Зал взрывается. Ему задают вопросы, но он их игнорирует, не сводя с меня глаз, а я застываю на месте. Ошеломленная.
— Она умна и способна бросить мне вызов, заставляет меня сомневаться в себе, чего я никогда не делал раньше. Я чувствую себя полноценным, только когда она со мной. Но недавно я все испортил. Кто-то опубликовал статью от ее имени, обвинив меня и мою компанию во многих вещах, которые не соответствовали действительности.
Теперь все взгляды в комнате обращены ко мне. Мне хочется растечься лужицей по полу.
— А поскольку мне так трудно доверять людям, я не дал ей шанса защитить себя. Так я потерял лучшее, что когда-либо случалось со мной. Потому что из-за страха, что мне причинят боль, я предполагал самое худшее. Я проявил свой страх. Когда следовало проявить доверие и поддержку.
Я слышу, как несколько женщин-репортеров вздыхают.
— Брук Андерсон, если ты позволишь мне, я обещаю загладить свою вину. Ты всегда будешь пользоваться моим доверием. Моей поддержкой. Я не могу представить, что тебя не будет в моей жизни, ты нужна мне, как воздух для дыхания. Я влюбилась в тебя. Пожалуйста, дай мне еще один шанс?
Я пытаюсь встать, но ноги меня не держат. Я потеряла дар речи. Не могу поверить, не могу принять, что Мейсон сказал это перед всеми этими людьми. Перед всеми этими камерами.
Но могу ли я дать ему еще один шанс? Готова ли я отдать свое сердце еще раз? Мы знакомы так мало времени, что я не понимаю, почему чувства настолько переполняют меня. Просто в нем есть что-то такое, от чего я не могу избавиться. Даже если бы хотела, я знаю, что никогда не смогу избавиться от Мейсона Монтгомери.
А видеть, как он стоит перед всеми, уязвимый, готовый рискнуть, чтобы показать мне свои чувства? Я забываю обо всех обидах, забываю о грубых словах. Все это не имеет значения. Все остальное не имеет значения.
Мейсон идет ко мне, его глаза ищут в моих ответ. Толпа расступается перед ним, когда он оказывается прямо передо мной. По моей щеке скатывается слеза. Он поднимает руку и вытирает ее большим пальцем, заправляя прядь волос мне за ухо.
— Брук, детка. Мне так жаль. Я имел в виду каждое слово, сказанное сейчас. Я ухожу в отставку. Я хочу провести время, сосредоточившись только на тебе. Ты позволишь мне? Дашь ли ты мне еще один шанс доказать, что я чувствую к тебе? Теперь я понимаю. Осознаю, что значит отдать свое сердце кому-то другому. Клянусь, детка, я больше никогда не позволю ничему случиться с твоим.
Я хватаю его пиджак обоими кулаками и притягиваю его рот к своему. Наши губы встречаются в жарком поцелуе, а в ушах стоит рев — то ли от того, что моя кровь бьется, то ли от криков толпы, то ли от того и другого. Я не могу сказать. Мейсон обнимает меня, и мы выходим из зала.
Я снова слышу голос Картера на подиуме:
— Дамы и господа. Как вы слышали, мистер Монтгомери уходит в отставку. Я готов ответить на любые ваши вопросы.
Я слышу улыбку в его голосе, когда он смотрит, как мы уходим.
Эпилог
Мейсон
Четыре месяца спустя
— Дорогой, я дома! — звонкий голос доносится до меня, когда я заканчиваю окрашивать деревянный барный стол, который сделал на прошлой неделе. — Как прошел день? — она подходит к тому месту, где я стою на земле, и наклоняется, чтобы поцеловать меня.
— Неплохо, у нас есть несколько новых контрактов, которые нужно уточнить на нефтеперерабатывающем заводе, но все хорошо. Как прошли занятия?
Брук связалась с университетом на острове после того, как согласилась переехать сюда, и они были более чем счастливы позволить ей вести несколько занятий по журналистике, пока она решает, хочет ли получить степень магистра или нет.
Ей это нравится. Оказалось, она прирожденный учитель. Студенты ее обожают.
— Здорово! Я действительно думаю, что это то, что мне нужно. Я получаю огромное удовольствие от преподавания в колледже, это самое лучшее чувство — видеть, как они загораются, когда понимают концепцию, которую я излагаю, или оценивают стиль письма, который я пытаюсь объяснить, — она сияет.