Не так быстро.
Подергав запертые заранее двери, она застыла. Я привел себя в порядок и подошел к ней вплотную.
— Ты крайне нестабильна, тебя кидает то вправо, то резко вверх, — шипел от злости ей на ухо.
— Я так понимаю, что моим врачом вы уже не будете? — ехидно спросила она, не поворачиваясь ко мне лицом. До этого момента я не задумывался над этим, но она сказала все верно. Наши отношения давно вышли за рамки, врач-пациент.
— Ты права, уже нет.
— Тогда думаю, нам больше не о чем разговаривать.
Что за херня?
Я резко развернул ее к себе лицом и толкнул к двери, нависая сверху. Её макушка еле доставала мне до глаз.
— Ты совсем сдурела? И чего ты ждала от меня, признаний в любви? Предложения о замужестве?
Она молчала.
— Да не будь ты такой наивной. Это просто секс. Уверяю тебя, многие танцовщицы занимаются им за деньги.
— Не надо меня причислять ко всяким…
— Не надо строить из себя невинность, — резко, от неудовлетворенного желания говорил я, прекрасно зная, куда давить. Я всегда знаю, куда надавить сильнее. — Сколько бы женщины не бились за свои права, только задницей они карьеру и могут построить. Тебе придется трахаться, чтобы исполнить мечту.
Пощечина была ожидаемой и предсказуемой. И, наверное, я не остановил её руку, чтобы этот жар, как не парадоксально звучит, немного меня остудил. Я злился на себя, на нее. А она приготовилась ударить снова, но я перехватил ее руку и поцеловал обиженно поджатые губы.
Она оттолкнула меня с удивительной, для ее хрупкого тела, силой.
— Вот увидите, я не стану такой, как все. Я другая!
Я молча смотрел в синие, как море, глаза и хотел сказать, что каждая вторая считает себя другой, но промолчал. Что-то в её заявлении показалось мне убедительным, возможно та сила, с которой она в себя верила.
Я достал из кармана ключ и открыл ей двери.
— Завтра придет новый врач и осмотрит тебя. Меня завтра все равно не будет в больнице.
Она посмотрела на меня, еле сдерживая желание спросить, куда я направлюсь. Я не стану говорить, что мне завтра на конференцию и не спавший двое суток, я не возьму свой Citroen, а буду отсыпаться в такси.
Сдержала желание и отвернулась.
— Счастливого пути, Аня.
— И вам, Роман Алексеевич, — сказала надавив на отчества, не оборачиваясь. Ушла во мрак коридора, оставив меня неудовлетворенного любоваться грациозностью шага в обыкновенных тапочках и легким покачиванием бедер.
Наш Сладенький. Так я его вижу. Чуть прищуренный взгляд, ценичное выражение лица
Глава 8. Своя среди чужих, чужая среди своих
— Возьми меня, сделай своей.
В темноте палаты, освещаемой лишь, льющимся из окна лунным светом, его поджарое тело казалось огромным. Рома нависал надо мной, как воин, всем своим видом показывая, насколько я перед ним беззащитна. Я чувствовала себя в его руках добычей и мне нравилось это ощущение беспомощности. Всё осталось позади — неуверенность, планы, мечты, проблемы. Вся моя жизнь в этот момент сосредоточилась на этом мужчине.
— Рома.
Я скользила взглядом по его, словно высеченным из камня мышцам, сосредоточенному лицу и изнывала от невыносимого желания покориться.
— Прошу, — шептала я в тишине ночи, и он с неким подобием улыбки стал приближать своё лицо к моему. Его тело заслоняло для меня свет, создавая тёмное интимное пространство, в тесноте которого я задыхалась от возбуждения. Его губы были уже так близко, как вдруг он стал трясти меня за плечи и кричать:
— Синицына! Синицына!
Я медленно выплывала из потока сладостной дремы, пытаясь открыть как будто налитые свинцом глаза. Меня ещё раз тряхнули за плечо и позвали.
— Да, слышу я, — простонала в подушку. Я обнимала её двумя руками, подспудно желая защиты от всех невзгод и проблем.
— Вставайте, и в процедурную, — проскрипел над моей головой женский голос.
Да, это точно не Рома.
Я, наконец, смогла разлепить веки. Ощущение песка в глазах и грязи во рту вызвали отвращение, и я поморщилась.
— Фу, — проворчала я, поворачивая голову, пытаясь размять затёкшие мышцы шеи.
Чтобы я ещё раз так поздно легла?!
У меня была замечательная привычка, многим казавшаяся дикой. Я старалась ложиться в девять и вставала прямо за рассветом. Я всегда успевала застать в небе розовые краски зари, чувствуя себя бодрой и готовой покорять мир.