Бетани подползла к краю кровати и спустила с нее одну ногу. Она попыталась встать на обе ноги, но цепь фиксировала вторую, ее длины хватило лишь только согнуть колено. Деревянный пол холодил босую ступню, и она только сейчас поняла, что одета не в вечерний наряд. Сейчас на ней были одеты спортивные штаны и футболка, и то и другое было точно по ее размеру.
Осознание этого испугало ее еще сильнее, сильнее чем понимание того факта, что он раздел ее и надел новые вещи, будто она была безвольной куклой. Трусики были на месте, но бюстгальтера не было, и она инстинктивно прикрыла грудь руками. Слишком поздно было это делать, но она чувствовала себя нагой, несмотря на одежду. Протянув руку, Бетани обхватила пальцами холодную цепь. Дернув ее, она поняла, как и предполагала, цепь прикреплена не к кровати, а привинчена к стене. Как только она отпустила цепь, дверь распахнулась. Эйб стоял в дверном проеме с тарелкой в руке и бутылкой воды подмышкой.
Он бросил взгляд на нее, потом на цепь.
‒ Убежать у тебя не получится, но если ты будешь хорошо себя вести, я дам тебе больше места для передвижения. ‒ Он сделал шаг в комнату, и Бетани застыла на месте. Когда он оказался прямо перед ней, она откинула голову назад и посмотрела на лицо Эйба, частично скрытое тенями. ‒ Со временем, ты поймешь, что быть со мной ‒ лучшее для тебя. Я не сомневаюсь в этом. ‒ Он наклонился, и Бетани пристально посмотрела в его глаза.
‒ Я никогда не приму тот факт, что это для меня лучшее.
Эйб поставил тарелку и бутылку воды на кровать. Наклонился, посмотрел на нее, просто подняв глаза.
‒ Ты поймешь, Бетани. ‒ Он выпрямился, но сразу не ушел. То, как он смотрел на нее, жутко нервировало, и Бетани поняла, что постоянно ерзала на кровати в попытке избавиться от того, что он заставлял ее чувствовать, хотя и понимала, что выхода не было.
‒ Я вернусь через некоторое время и проверю, все ли ты съела.
Она посмотрела на тарелку и увидела на ней тост, творог и фрукты. Желудок свело, но ее захлестнули эмоции сильнее, основанные на том простом факте, что это был именно такой завтрак, который она ела каждое утро… когда завтракала, вот так вот.
‒ Ты следил за мной!
Ситуация казалась нелепой, учитывая тот факт, что Эйб ‒ личный телохранитель ее отца, как любой из охраны он должен был быть невидимым. Это казалось нелепым, но это правило установил сам отец, она понимала, из-за тщеславия, постоянное присутствие кого-то рядом для обеспечения безопасности связывало по рукам и ногам, портило имидж. Она думала, что Эйб промолчит в свойственной ему манере, но он удивил и напугал ее своим ответом.
‒ Да, я следил за тобой. За последний год я видел все, что ты делаешь, изучил твой распорядок дня, узнал обо всем, что ты любишь и не любишь. Я знаю о твоем счете в банке, которым ты гордишься, потому что эти деньги ты заработала сама, а не получила от отца.
У Бетани не было ответа, но он не затянул паузу более чем на несколько секунд.
‒ Я планировал этот момент в течение очень долгого времени, Бетани.
‒ Но зачем? ‒ Опять ее голос сорвался до тихого шепота. Вся эта ситуация казалась сюрреалистичной или напоминала кошмарный сон.
‒ Потому что я желал тебя. Все просто. Я сделал все, чтобы даже если тебя будут искать, то ничего не добьются. А я добьюсь того, чтобы твое будущее было увековечено… со мной.
‒ Ты ненормальный! ‒ Он не отвечал несколько секунд, и она видела, как сильно сжались его челюсти.
‒ Я могу быть разным, и сделал много того, что вызывает вопросы, но ненормальность ‒ не одно из качеств, присущих мне.
‒ Кто это сказал? Ты? ‒ Она задышала часто, тяжело, и у нее опять закружилась голова. ‒ Ты похитил меня, возможно, собираешься изнасиловать, а потом убить. ‒ Слезы снова наполнили ее глаза и готовы были вот-вот пролиться, но она сдерживала их, хотела казаться сильнее, чем была. ‒ Ты держишь меня на привязи, как пленницу.