А вот Моргану Мелеагант не удалил от двора, она была ему советницей. И у неё был ребёнок. Официально – её ребёнок. А в слухах – её и Артура. Моргане пришлось не только публично клясть память о своём сводном брате и отрекаться от его правления, присягая новому королю, но и всячески ограждаться от неосторожных, желающих дать ей власть и натравить её на Мелеаганта.
И брак с Уриеном решал этот вопрос. Мелеагант потому и был в числе тех, кто уговаривал Моргану на то, чтобы уступить графу полностью – в основе его мотивов лежал, прежде всего, мотив политический, а потом уже – дружеский, провозглашавший счастье его друга.
–Хорошо, – Уриен не спорил.
–Всё будет в лучшем виде, – подбодрил Мелеагант, уже прикидывая, что празднество это должно быть очень шумным и людным: чем больше людей увидят, как милосерден Мелеагант, и как теряет свою угрозу Моргана, тем лучше.
«Я не узурпатор, видите?» – вот что должны были понять люди.
–Ты не поздравишь меня? – спросил Уриен.
–Поздравлю, – заверил Мелеагант, – и тебя, и Моргану. Только тогда, когда придёт час.
У Мелеаганта и Морганы были свои отношения, особые. Они могли стать врагами, но это не принесло бы ни ему, ни ей выгоды и пользы, а потому, приложив много усилий и выдержки, они стали соратниками. Никто, кроме них двоих, даже Уриен, близкий обоим, не знали, как много интриг было сплетено. Мелеагант знал талант Морганы в дипломатии и не стеснялся его использовать, только не желал огласки, и знания об этом использовании.
Моргана понимала это, выполняла и не говорила ничего никому. Даже Ланселоту. Впрочем, и Уриен, и Ланселот понимали, наверное, в глубине душ, что интриганка Моргана должна до смерти остаться интриганкой, но не лезли нарочно, не выясняли, правда ли она делает что-то, чего им неизвестно на благо новой власти? Им это было не нужно. Им хватало того, что Моргана не показывает себя прежней, а ведёт вроде бы как спокойно, занимается бумагами…
Другой вопрос: что в этих бумагах?
***
–К тебе можно? – Ланселот просунул голову в покои Морганы.
Как и ожидал – позволила войти. Но не оторвала взгляда от мутного зеркала, перед которым сидела.
–Я пришёл тебя поздравить, – сообщил Ланселот, – Уриен всех и каждого осчастливить готов своей победой. Я рад, что ты приняла верное решение.
Моргана взглянула на него, странно улыбнулась, спросила:
–Ты поступил бы также?
–на твоём месте? – уточнил Ланселот. – Не думаю, что я пришёл бы к такому же итогу, я бы просто не выдержал всего. Но вообще – да. Я поступил бы также. Уриен хороший человек. и вы привязаны друг к другу.
–Что ж, значит, я повзрослела, – кивнула Моргана, – отлично.
Радости в её голосе не было. Ланселот не стал играть в угадайку и спросил напрямик:
–Что не так?
Отпираться Моргана не стала:
–Он должен быть счастливым. Должен знать, что его любят, что его ждут. А я, иной раз, когда срывается наша встреча, рада даже тому, что не нужно его видеть. Он мне нравится, но я устаю от общества, от обязательств, от того, что я должна делить свои мысли и переживания с ним. Он говорит мне о службе, а мне иногда совсем неинтересно. Но я должна этого не показывать и в ответ рассказывать что-то другое. Я должна спрашивать его мнение. Я должна уделять внимание. Всё меньше одиночества, всё меньше мыслей и уединения.
Моргана посмотрела на Ланселота виновато:
–Думаешь, что я плохой человек? или эгоистка? Наверное, ты прав. Говорят, от любимого человека нельзя устать. А я устаю. Я ведь и раньше любила, и всегда уставала. Наверное, себя я просто люблю больше?
–Я расскажу тебе кое-что, но ты не говори Гвиневре, ладно? – попросил Ланселот, слегка улыбаясь. Моргана со своим виноватым видом выглядела непривычно и почему-то мило. Не вязалась вина с её чертами, одеждой, жестами.
Моргана кивнула.
–Иногда я нарочно задерживаюсь, тренируя новобранцев. Я люблю Гвиневру, но…
Ланселот развёл руками:
–Нам всем нужно время для себя и для своих мыслей. И ты, и Уриен, и я, и Гвиневра…и даже Мелеагант с Лилиан, да Лея с Персивалем – все, слышишь? Все – отдельные личности. Нам необязательно не отлипать друг от друга, нам необязательно постоянно говорить друг с другом, и необязательно постоянно видеть друг друга, чтобы знать, что мы вместе, что мы друг другу дороги. Если мы будем полностью растворяться в ком-то, мы от себя ничего не оставим. Если тебе комфортно одиночество, это нормально. Ты же не всегда в нём? Скучаешь же?
–Да, – Моргана задумалась, – и по Уриену тоже.