–Ну вот! – Ланселот улыбнулся уже шире, – видишь? Нельзя быть с человеком безотрывно. Просто кому-то нужно чуть больше времени вместе, кому-то меньше.
–Значит, я нормальная? – Моргана – этот жестокий дипломат, интриганка, воровка, отравительница, убийца, колдунья, разоблачавшая казнокрадство и ложь, не понимала элементарных вещей. Вырванная из семьи, лишённая её, обречённая на долгие годы скитания, она утеряла что-то, что не требует объяснения и уже не первый раз на памяти Ланселота приписывала себе то, что считала пороком. Например, так было, когда Моргана посчитала себя ленивой и бестолковой – она не могла осилить какую-то книгу. А Ланселот настоял на том, что Моргане просто следует отдохнуть и об этой книге не думать. Для верности он её даже забрал и три дня не давал ничем полезным заниматься. Тогда Ланселот победил, и Моргана, вернувшись к книге, легко сообразила то, что ей не удалось.
–Насчёт полностью нормальной я уже не знаю, – честно сказал Ланселот, – но в этом плане – да. В конце концов, ты можешь открыть рот и объяснить Уриену свои потребности. Он не шкаф, сообразит, что тебя нужно не трогать иногда.
–Обидится…– неуверенно произнесла Моргана.
–Он-то? – усомнился Ланселот, – он друг Мелеаганта с детских лет самого Мелеаганта! Думаю, он привык к тому, что окружён странностью. И потом, он же не один день тебя знает, верно?
Моргана кивнула.
–А ещё ты всегда можешь его отравить, – пошутил и не пошутил Ланселот. – Ну, или заплатить наёмникам…
Шутка сработала – Моргана, наконец, расхохоталась и расслабилась.
***
–Невеста должна быть в светлом! Это традиция! – утверждала портниха, прикладывая к Моргане отрез бежевого шёлка, привезённого откуда-то с востока.
Моргана, стоявшая перед швеёй на низенькой скамье, возмутилась:
–Я? светлое? А голову тебе не оторвать?
Швея захлопала глазами. Никогда у неё не было такой грубой дамы! Она обшивала весь двор, содержала шесть мастериц, ей платили золотом и все перед нею робели, потому что мастерство её было более чем приличным, и одежды поражали изяществом вышивки.
А тут оторвать голову?!
–Не надо светлого, – заторопилась Лилиан, пытаясь сгладить ситуацию. – Мы не сторонники традиций. Давайте рассмотрим голубой?
Лилиан, кажется, так и не смирилась с тем, что она больше не простая травница, а настоящая королева! Так и ходила – простоволосая, по возможности в скромных одеяниях. Украшений за пределами церемоний не носила, как и корону. Ей милее были плетёные из трав и ниток обереги, а золото и каменья – тяжесть. Но она терпела для Мелеаганта, и Мелеагант ценил это.
Он же, зная характер Морганы, попросил Лилиан помочь с одеянием для неё. Хотя знал он и не только характер Морганы, но и отношение её к Лилиан. Они не враждовали, нет. Но не упускали случая подшутить друг над другом. Лилиан считала Моргану жестокой и вздорной, Моргана же полагала, что Лилиан напрасно не вмешивается в политику своего мужа и не интересуется его делами. Они были из разных миров и не понимали друг друга. Но при этом, если у Морганы была бессонница или головная боль, Лилиан сама приносила ей нужный отвар из трав, и следила за правильностью его принятия. И всё без насмешек. А когда Лилиан пытались подвинуть придворные дамы значительной родословной, или когда начинались неприятности для неё – Моргана вступалась за королеву и жестоко, но очень эффективно наводила порядок.
Они не были подругами, не были врагами, просто были.
Лилиан предпочла бы сейчас перетирать коренья, чем участвовать в подборе платья для Морганы, но, что делать? Мелеагант очень просил – ни на кого другого Моргана положиться не могла.
–Если только Ланселота послать, – заметил Мелеагант.
–Не надо, – согласилась Лилиан со своей участью, – я помогу.
Голубой отвергла сама швея:
–С вашей бледностью, госпожа…
Она уже проглотила про голову, и теперь её владел чисто профессиональный интерес, но Лилиан сделала себе заметку: надо выделить больше монет за оскорбление мастерицы.
В топку отправился и тёмно-синий, и два зелёных – светлый и изумрудный.
–Какие цвета госпожа желает? – швея входила в азарт. Твёрдой рукой она перелистывала образцы ткани, щупала кусочки понравившихся, с прищуром оглядывалась на Моргану, рассматривала её бледность, прикидывала фактуру будущего платья и отвергала кусок…
–Чёрный, – отозвалась Моргана и Лилиан закатила глаза:
– Это траурно, Моргана.
–Это мой любимый цвет! – возмутилась фея. – И вообще, я устала.
–Надо закончить! – Лилиан не хотела ещё раз присутствовать на подборе цвета. С ужасом она понимала, что придётся и без того быть на примерках, и на снятии мерок – кто иначе Моргану знает?