Вадик прыснул. Да так, что еле сдерживает свой хохот.
– И откуда ты у меня такая всезнающая? – удивляюсь я, еле сдерживая улыбку.
– Пап, ну серьезно. Кого она детками назвала? Нас? – и снисходительный взгляд в сторону гостьи. – Ей у нас не понравится, – заявляет воинственно.
– Лика, давай без глупостей, – настороженно прошу я.
– Как будто мне это надо, – пожимает плечами. – Пойдем, Лука, пусть сам разбирается.
Может, и зря я остановил Лику?
Но сам своим же мыслям и усмехнулся. Вадик явно старается держаться подальше от гостьи. Мама стреляет в меня своим взглядом. Еще немного и начнет подмигивать. Вот же!
Выбрался из-за стола, чтобы немного передохнуть. Да и выдохнуть, потому что я то и дело что-то да говорю или слушаю неумолкающую девушку. Мамы подыгрывают. Отцы вообще приняли нейтральную позицию и о чем-то болтают на другой стороне стола, Вадик с ними. Дети шушукаются, ковыряясь в тарелках. Новогоднее настроение? Нет. Лишь антураж вокруг в виде елки, гирлянд, праздничных программ по телевизору. На улице то и дело запускают салюты. Все это как видимость. Настроение абсолютно не соответствует происходящему.
– Я выйду на минуту, – извиняюсь и покидаю гостиную.
Заглянув в кухню, наливаю себе стакан холодной воды.
– Ой, Максим, ты тут, – оборачиваюсь, сталкиваясь со взглядом Виолетты.
– Да, жарковато что-то, – снова делаю глоток воды из стакана.
– Согласна, – улыбается.
Нет, она не в моем вкусе. Что бы мама про нее ни говорила, как бы ни решила проехать мне по ушам. Я не поведусь. А я уверен, разговора с маменькой не избежать. Если я только раньше не сбегу из родительского дома.
– У тебя прелестные дети, – заговаривает после недолгого молчания.
– Спасибо, – а сам жду, в каком направлении пойдет разговор.
Тему детей женщины считают важной и цепляются за нее, словно больше не о чем поговорить. Но, как правило, если затронули именно эту тему, значит, дальше последует что-то серьезное. И это «что-то» касается обычно взаимоотношений. Между мужчиной и женщиной.
– У моей подруги дочь семи лет и я удивляюсь, как она с ней справляется. Ребенок совершенно неуправляемый. А тут двое, – делает шаг ближе.
– Справляюсь. У меня проблем с детьми нет, – пожимаю плечами.
– Их мать… мне ничего толком не сказала мама, – подбирает слова Виолетта. – Мне жаль, – и заглядывает в глаза.
– Не стоит, – остужаю ее пыл. Мне сочувствие не нужно.
– Я умею ладить с детьми, – вдруг выдает она.
Хмыкаю. Ближе подбираемся к истине.
– Я живу в городе, здесь бываю редко, – опирается бедром о край стола. – Ты тоже здесь нечастый гость.
– Работа, – пожимаю плечами.
– Мы могли бы встретиться в городе.
– Я почти всегда занят. Работа, секции…
– Ну хотя бы на час, – не сдается.
– Виолетта? – в кухню входит Лика.
– Да? – девушка оборачивается и смотрит на ребенка.
Я тоже оглядываю дочь с ног до головы. Что этот партизан задумал?
– Ты могла бы мне помочь? Жарко. Хочу переодеться, – заявляет Лика.
– Да, конечно, – у Виолетты нет выбора, если она хочет меня впечатлить. Поэтому она берет за руку Лику и обе поднимаются на второй этаж.
Я же возвращаюсь обратно в гостиную к столу, прихватив с собой из кухни тарелку с овощами. Лука оглядел меня. Мать улыбнулась.
– Давайте, еще пара минут и начнет говорить президент, – засуетился отец.
Он это дело любит и никогда не пропускает.
– Ой, а где Виолетта? – засуетилась мать девушки. – Она же тоже любит слушать, а потом под куранты загадывать желание.
– Она помогает Лике, – встрепенулся я.
– И давно? – интересуется мать.
А по идее уже должны бы вернуться. Но стоит мне подумать, что делать, как в гостиную входит дочь. Переодетая в другое платье. Но одна.
– А где? – спрашивает моя мать у Лики.
– Виолетта в уборную отошла. Что-то ей нехорошо стало, – пожала плечами и села за стол.