Те же самые искусственные камни, руины, похожие на эфесские.
Деревянного коня, которого турки ремонтируют каждый год, а раз в несколько лет меняют на нового.
- Домой надо ехать, - решил он. - Может дома все будет иначе? Вот только получу положенную (избыточную, но приятную) дозу ультрафиолета, помокну в Эгейском море, подышу воздухом, пропитанным запахом тысяч растений-экзотов, поем персиков, которые, кстати, здесь совершенно невкусные, и уеду. Вернусь в холодный и дождливый, а может быть, даже снежный октябрь родного города и буду дома на диване ждать прихода вдохновения. А не дождусь, так…
Пругов не смог сейчас придумать, чем он будет заниматься, если не дождется вдохновения. Не хотелось ничего придумывать.
- Поживем, увидим, - постановил он мудро и только тут понял, что думает вслух. Толстый турок за стойкой смотрел на Пругова странно.
- Вы здесь одна, или… с компанией?
- Я здесь не одна. И не с компанией. Со мной - вот "это".
Надежда кивнула головой вбок. Пругов проследил за кивком и увидел мужчину, уютно расположившегося на лавочке у борта. Он лежал на боку, положив под голову набитый вещами пластиковый пакет, похожий на надувную подушку, и громко храпел. Звуки музыки из рубки и всплески ныряльщиков совершенно его не тревожили. Лицом мужчина был развернут к борту, поэтому разглядеть его внешность и определить возраст, было сложно.
- Муж?
Надя кивнула:
- Объелся груш. А если быть точной - упился красным вином. Что поделать? Все включено! А вы, Андрей Олегович, совсем не пьете? Я не видела, чтобы вы хоть раз подошли к стойке.
- Ну почему же? Выпиваю. Пиво я пью иногда, но не в такую погоду.
Когда жарко - в этом есть смысл. А от местного сухого вина у меня, простите за интимную подробность - изжога. Из здешних вин только одно можно пить, не опасаясь последствий - "Антик", знаете? - Надя отрицательно покачала головой. - А вообще, я предпочитаю крепкие напитки - водку или коньяк…Ну, что будете делать? Будить?
- Пусть спит, - просто ответила Надя. - Дома он устает на работе.
Сюда приехал отдохнуть - пусть отдыхает. Пойдемте к шлюпкам, Андрей
Олегович. Я хочу на берег.
- Вы оставите мужа одного?
- Он будет долго спать. А если проснется, найдет себе занятие. Вы за него не беспокойтесь. Да и не один он остается. Посмотрите, сколько здесь народа, - она кивнула на кучку туристов обоего пола, расположившихся на серединной лавке и непонятно разговаривающих по-русски. В руках у них были стеклянные бокалы с пивом и пластиковые стаканы с красным вином. Друг друга они понимали прекрасно.
Пругов спустился в шлюпку, ожидающую последних пассажиров, тех, кто изъявил желание высадиться на берег. Он встал устойчиво и подал
Надежде руку. Рука была теплой, покрытой ровным красивым загаром и слегка полноватой. Красный пластиковый браслетик, говорящий, что его хозяйка обслуживается по системе "All inclusive", плотно охватывал запястье, но не врезался в кожу. Эта легкая полнота Надю нисколько не портила, напротив - ярко подчеркивала ее женственность. Ноготки были умеренной длины, хорошо обработаны и покрыты ярким лаком.
Ухоженная ручка, ничего не скажешь. Было видно - если Надя и работает, то явно не кухаркой. Пругов представил себе все остальное, скрытое под мешковатой трикотажной футболкой и широкими светло-голубыми бриджами из тонкого хлопка и ему захотелось увидеть
Надю хотя бы в купальнике. И хорошо, чтобы он оказался открытым.
Видимо, естественное мужское желание высветилось в его взгляде, Надя это почувствовала и улыбнулась, явно довольная произведенным эффектом.
Два матроса, один на носу, другой на корме, быстро перебирая руками канат, подтягивали шлюпку к берегу. Когда до него осталось метра три-четыре, Надя скинула босоножки и спрыгнула с борта в воду.
- Куда!? - крикнул Пругов, зная, что глубина обманчива и дно не так близко, как кажется, но его предупреждающий окрик запоздал.
Надя ушла под воду с головой. Не раздумывая, Пругов бросился ей на помощь, как был, даже кроссовки не скинул, но Надя уже сама вынырнула и, отплевываясь, по-собачьи поплыла к берегу. Обхватив женщину за талию, Пругов стал ей помогать; вскоре он нащупал ногами дно. Матросы уже пришвартовали шлюпку и помогали сойти на берег остальным пассажирам, изредка бросая заинтересованные взгляды на
Пругова и его нетерпеливую спутницу. Один из матросов громко сказал по-английски:
- Осторожно. У берега в камнях могут быть морские ежи.
- Что он сказал? - переспросила у Пругова Надежда, беспечно наступая на скользкие подводные камни. Английского она, похоже, не знала совершенно.
- Под ноги смотри, - неожиданно для себя перешел на "ты" Пругов.
- На морского ежа не наступи, здесь они водятся. Наколешь ногу, считай - отдых закончен.
Они выбрались на берег. Туристы из их шлюпки уже спешили к гротам, а матросы уселись на серый валун и одновременно закурили.
Надя посмотрела на Пругова и сказала возмущенно:
- Предупреждать же надо!…Я не о ежах. Я о глубине. Кажется, что у берега не больше, чем по колено.
- Я предупредил, - Пругов принял это на свой счет, - но ты такая непредсказуемая.
Надя лукаво взглянула на Пругова.
- Мы уже на "ты"?
- Извините.
- Нет, я не против. Я сама хотела предложить…, - и, улыбнувшись, добавила: - Чуть позже.
Пругов понял это "чуть", как намек на дальнейшее развитие их отношений. И подумал: "Девушка вполне готова к тому, чтобы уже сегодня вечером прыгнуть в мою постель. Неужто я понравился ей как мужчина? Это с моими-то морщинами и залысинами? Хотя…, от такого мужа и со стариком гульнуть не грех!".
- Нам надо обсохнуть. Разденемся и просушим одежду на камнях, - предложил он. - На ветерке наши вещи быстро высохнут. Да вроде…, - он зачем-то огляделся по сторонам, - вроде тепло. А в воде еще теплее. Мы разложим вещи на камнях, а сами будем купаться…
- Я не могу.
- Что не можешь? - не понял Пругов. - Купаться? Ту ведь уже…в некотором смысле искупалась.
- Не могу раздеться.
- Почему? - искренне удивился он.
Надя вздохнула и объяснила ему как непроходимому тупице:
- У меня нет купальника.
- Почему же ты его не взяла с собой?
- Он был в пакете. А пакет, сами видели где.
- Видели, - согласился Пругов. - Но почему "вы"? Я думал, мы этот вопрос уже обсудили.
- Хорошо, - улыбнулась Надежда, - будем считать его закрытым. - И вдруг звонко рассмеялась: - Ха-ха-ха! Ни фига себе! Вот, что значит
- любимые босоножки! - Надя подняла руку, в которой держала за ремешки белые мокрые босоножки. - Утону, но любимую обувку ни за что не брошу!
Пругов смотрел на ее молодое смеющееся лицо, на темные волосы, ставшие от воды почти черными и нестрашными ручными ужиками сползающими на плечи, на красивую загорелую руку, поднятую вверх и держащую босоножки, с которых капала вода, и какая-то теплота наполнила его душу. Пругову захотелось обнять Надежду. Очень сильно захотелось.
"О, черт меня побери! - подумал он. - Еще каких-то полчаса назад я даже не подозревал о существовании этой женщины: не обратил на нее никакого внимания ни на пирсе при посадке, хоть и шел следом за ней по трапу, как она утверждает, ни потом - на палубе яхты за всю двухчасовую прогулку по морю. Все два часа простоял у борта, выкурил полпачки сигарет и никого не замечал вокруг. Никого. Думал о своей писательской судьбе, которая, судя по всему, заканчивается - окончательно и бесповоротно. Думал, и не замечал, что рядом - такая прелесть! И веснушки на ее сморщенном от смеха носу - прелесть!
Стоп! Что за жеребячьи восторги? Влюбился ты, что ли на старости лет?".
- И все же надо просушить одежду, - строго сказал он. - Давай, уйдем за гряду камней. Туда, - он показал рукой влево. - Там другая бухта и туда не высаживался ни один туристический десант. К тому же, те, кто высадился, заняты исследованием пещер. Наверное, они хотят отыскать пиратские сокровища…А если кто и забрел случайно, мы еще дальше уйдем. Туда, где вообще никого нет.