Булат сдал экзамены и получил аттестат. До поступления в высшее учебное заведение оставалось время, и тетя Сильва решила послать его похлопотать о тех двух комнатах арбатской квартиры, в которых он жил когда-то со своими родителями. Так в 1945 году Булат после пятилетнего перерыва побывал в Москве. Тетя Сильва собиралась переезжать из Тбилиси в Ереван. Для этого она хотела обменять их тбилисскую квартиру на квартиру в Ереване. А Булат, предполагалось, переедет в Москву в свое довоенное жилье.
Когда в 1922 году родители Булата приехали из Тифлиса в Москву, им были выделены две комнаты в разных концах коридора большой коммунальной квартиры в доме №43 по улице Арбат. После ареста родителей Булата и отъезда из Москвы в 1941 году бабушки Марии с маленьким Витей эти комнаты стояли закрытыми, и их судьба теперь была неизвестна - в любой момент их могли заселить новыми жильцами или уже заселили. Сильва рассчитывала, что Булату, как фронтовику, оставят хотя бы одну комнату. Этим надеждам не суждено было сбыться.
Жилплощадь в Москве Булат не отвоевал, зато познакомился с девушкой Валей и увлекся ею. Как знать, может быть и комнаты не пропали бы, если бы Булату было время ими заниматься. А Валя как-то, по прошествии многих лет, напомнила ему о себе по телефону. «Как ты? Где?» - спросил ее Булат. «Да ты видишь меня каждый день по телевизору» - засмеялась она. Валя была уже знаменитой на всю страну телезвездой. За прошедшие со времени их знакомства годы она изменилась внешне и поменяла фамилию, поэтому Булат, видя ее на экране телевизора, не думал, что это та самая Валя, с которой он был знаком в 1945 году. Теперь ее звали Валентина Михайловна Леонтьева.
Валентина Леонтьева
Несмотря на то, что в Москве Булату остаться не удалось, Сильва все-таки переехала в Ереван, разменяв их тбилисскую квартиру. А Булату сняли полуподвальную комнату на той же улице Грибоедова. Сильва забрала с собой и младшего брата Булата Виктора. Булат остался один.
Виктор и Булат Окуджава
В том же знаменательном 1945 году произошло еще одно важное в жизни Булата событие. Впервые его стихи были опубликованы. В газете Закавказского военного округа было напечатано его стихотворение «До свидания, сыны», которое было подписано псевдонимом «А. Долженов».
«Я принёс туда лирические стихи, но мне сказали, что нужны стихи о демобилизации. Я прибежал, как сумасшедший, домой и двое суток сочинял какую-то чушь невероятную, и потом прибежал туда, краснея, сунул... А это была газета, им важно было, что на тему, - они взяли и опубликовали. Моей радости не было предела - я опубликовался! Я накупил 50 экземпляров, дарил всем друзьям, мальчикам и девочкам. Мои друзья смотрели на меня с восхищением».
После этого в короткое время в этой же газете были напечатаны еще несколько стихотворений, подписанных тем же псевдонимом.
Стихи он писал уже очень давно. И даже пробовал писать прозу. В детстве он с упоением писал роман почему-то о китайских коммунистах. В романе, который назывался «Ю-Шин доброволец», главный герой боролся за освобождение рабочего класса от империалистических угнетателей. Булат воспитывает свою волю, заставляя себя каждый день писать по одной странице, не больше и не меньше. Если слово не умещалось на листе, он оставлял его на завтра.
А когда Булат с родителями жил на строительстве Уральского вагоностроительного завода в Нижнем Тагиле, где его отец был парторгом стройки, на стройку как-то приехал молодой, но уже знаменитый писатель Александр Авдеенко. Первый роман Авдеенко «Я люблю» очень понравился Максиму Горькому, и теперь молодой писатель ездил по стране в поисках материала для нового романа. Писателя принимала семья Окуджава.
Поселили его в отцовском кабинете. Булат из любопытства зашел как-то к нему и увидел на столе лист бумаги с написанной одной фразой: «Мне девятнадцать лет».
Вскоре Булат, в гостях у начальника строительства вагоностроительного завода на вопрос, кем он хочет стать, когда вырастет, отвечает:
- Писателем.
- Что же ты пишешь ?
- Роман.
- И о чем же ? - спросил пораженный начальник стройки.
- Так, вообще, ...о разном... - замялся Булат и добавил: - Первая строчка такая: «Мне одиннадцать лет»...
Теперь, после первой публикации, Булат окончательно решил посвятить себя литературе и поступать на филологический факультет Тбилисского государственного университета.
Александр Авдеенко
Его, как вчерашнего фронтовика, легко приняли. В автобиографии он скрыл, что его родители репрессированы и члены приемной комиссии этого не заметили, а скорее, не захотели замечать, ведь фамилия Окуджава была хорошо известна в Грузии.
Юношей в университете было немного, а уж на филологическом факультете и подавно. Вместе с Булатом в университет поступили и знакомые ему уже Александр Цыбулевский и Лев Софианиди. В университете у Булата, кроме Александра Цыбулевского и Льва Софианиди появляется новый товарищ по поэтическому ремеслу, Алексей Силин.
Молодые поэты часто собираются у Булата дома, читают стихи, обсуждают, спорят. У Булата в комнате была настольная лампа с соломенным абажуром и по аналогии с пушкинской «Зеленой лампой» и с «Зеленой ампой», собиравшейся в квартире Ромы Чернявского, они называли свое «общество» «Соломенной лампой».
Булат все больше охладевает к учебе в университете. Он твердо решает связать свою жизнь с литературой и хочет бросить университет и поступить в Литературный институт в Москве. Но тут в жизни Булата произошла встреча, не только запомнившаяся ему на всю жизнь, но и сыгравшая в его судьбе немалую роль.
В Тбилиси приезжает обожаемый ими, начинающими поэтами, Борис Пастернак. Он остановился в гостинице «Тбилиси». Булату
и его друзьям А.Цыбулевскому, Л.Софиа- ниди и А.Силину посчастливилось с ним встретиться. Борис Леонидович был тогда в опале, настроение у него было подавленное, и он слушал их стихи совершенно невнимательно, думая, видимо, о чем-то своем. Потом они разговорились, и Булат поделился с Пастернаком своими планами поступления в Литературный институт.
Борис Пастернак
Дело в том, что в том же 1945 году, когда Булат поступил в университет, многие его знакомцы из «МОЛа» поехали учиться в Москву. Густав Айзенберг и Сергей Шенгер поступили на сценарное отделение в ГИТИС, а Тодик Мелик- Бархударян, Виль Орджоникидзе, Гия Маргвелашвили поступили в Литературный институт. Всех их тогда в Москву «притащил» Николай Шахбазов, который учился в Литературном институте еще с довоенного времени и теперь вернулся в него, как только институт возобновил свою работу после эвакуации.Юрий Трифонов в своих воспоминаниях о Литературном институте называет приехавших тогда «грузинским десантом сорок пятого года». Юрий Трифонов писал о Виде Орджоникидзе (к сожалению, рано умершем) и Тодике Бархударяне (приставка Мелик в Москве куда-то пропала, может, поэтому он стал потом Федором Колунцевым):
«Они привезли рассказы, написанные не грубо реалистично, как писали многие из нас, а изящно, даже изыскано, это были рассказы хорошего вкуса, чего многим недоставало».
...Выслушав Булата, Пастернак не поддержал его, сказав, что нет смысла из университета переходить в Литературный институт, что если у человека есть талант, то он и без Литературного института станет писателем, а если таланта нет, то и никакой Литературный институт не поможет. И еще он назвал Литературный институт гениальной ошибкой Горького. После этой встречи Булат оставил свои мечты о Литературном институте.