Долго я училась у зеркала фокусу с поднятием одной брови. И вот настал тот час и тот момент, когда усилия мои не пропали даром. Приподняв одну бровь и мило улыбаясь, я скинула узелок на пол.
- Спасибо, - лилейно проворковала я, устраиваясь в кресле в ногами.
Он ничего мне не ответил, лишь уголки губ чуть дернулись в подобии улыбки, а взгляд на миг стал тёплым и солнечным, как тогда в русалочьей бухте. Вместо ответа он занялся корзиной. И уже через несколько минут это блондинистое, не так хорошо и коротко стриженное как мне хотелось, шкафообразное чудо раздало Шурику и Виктору по куску сыра, колбасы и хлеба. И сейчас он сидел, скинув свой яркий зеленый кафтан, закатав рукава белоснежной рубашки, он намазывал кусок белого хлеба вареньем.
Я же молча, но действенно давилась слюной.
Чуть на слезу не пробило, когда вожделенный кусок протянули мне, вместе с неизвестно откуда взявшейся кружкой, наполненной горячим морсом с пряностями. Некоторые люди говорят, что путь к сердцу лежит через желудок. Всплывшая в головушке мысль заставила прищуриться.
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Дорогие мои читатели!
Не кидайтесь тапками и помидорками!
Возможно имено сейчас в моей головушке рождаются слова следующих глав! Я буду выкладывать продочки не так как в первой части, а по мере написания! Именно сейчас мне пришлось изьять кусочек, он требовал переработки. Я буду счастлива и рада видеть ваши звездочки и комментарии ( кто бы знал как приятно автору видеть отклик, ах!), а подписка.... Нет Слов одни Эмоции!
Ваша Ольга Сонина!
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
3.
- не хочешь, не ешь, - он поставил на столик еду и вернулся в свое кресло.
Смерив его взглядом, я не смогла устоять и чувством собственного достоинства все же забрала причитающееся мне. И настал тот самый миг, когда есть я и моя еда. Как же мне было вкусно. И как я проголодалась и замерзла на самом деле. Сама и не подозревала.
Пока мы втроем дружно набивали животы, Гектор спокойно сидел в своем кресле и, подперев подбородок массивным кулаком, смотрел на ночное небо, что все еще раскрашивали всполохи моей силы.
Странный, какой же он странный. Эта мысль пронеслась у меня в голове. Такой заботливый, но при этом я была всего лишь приключением в его жизни. От всколыхнувшейся волны боли сердце сжалось. Я знала, что ждет меня плохая ночь. Одинокая, в луже невыплаканных слез. Так Виран называет этот феномен. А вообще, есть предположение, что это какая-то побочка от защитных заклинаний, которые оставили еще родители в ту самую ночь, когда погибли. Последние эманации, которые будут гнать меня в безопасность под крыло или защиту сильного существа. Того, кто сможет защитить от… От кого или Чего? Неизвестно. Но кто бы знал, как я ненавижу просыпаться в луже. И как давно я отвыкла от этого. Хуже, когда знаешь, что этого можно избежать, но обстоятельства складываются таким образом, что избежать никак. И этой ночью я останусь одна. Все кого я люблю, все оставляют меня. Предают. Уходят или погибают.
Я сама неосознанно держала на расстоянии дядю и его жену, хотя они заменили мне родителей. Не хочу, чтобы проклятый рок настиг и их. Потому бегу от них. Сама бегу. Не отвечаю на переписку. Вирану пришлось даже держать ответ за меня перед отцом, которому стал дядя написывать. Вернувшись в тот вечер от Оникса, он лишь дернул меня за косичку, развалился в кресле и молча читал письма на мое имя. Потом сам ответил. Что он писал дяде, не знаю, но вскоре между ними завязалась регулярная переписка. На мое имя более ничего, кроме подарков на Новый год и день рождения не приходило.
- Ну что? – прервал сытую тишину Гектор, - что дальше делать будете? Клятву принесли, а дальше?
- ты-то не принес, с чего нам тебе что-то говорить? – спросила я, откусывая кусок от второго такого же бутерброда.
Он ничего не ответил, лишь очаровательно улыбнулся, продемонстрировав свои клыки. Глаза вспыхнули магией.
- ты этого хочешь?
Бархатный голос был так глубок и интимен, что Шурик заерзал, а Виктор нахмурился. Я замерла зайцем, прищурив глаза. Он спрашивал так, словно не о клятве и Спичке, а о чем-то большем. Гораздо большем.