— Не надо, отравишь еще!
Клаус фыркнул:
— Не дождешься. Пусть в целом мысль неплохая. Кстати, не надумал обзавестись кабинетом по соседству? Чтобы не добираться сюда без малого час.
Идти к нему десять минут прогулочным шагом.
— Нет. Из твоей резиденции не видно моря даже из единственного окна.
— Весомый аргумент! — он с серьезным видом кивнул. — К какому выводу ты пришел?
— Предлагаю четко распределить обязанности. Ты займешься всем, что касается долгосрочных перспектив. Наиболее подходящее занятие для гениального шахматиста. Ну а мне, с моими развитыми рефлексами фехтовальщика, предоставь возможность реагировать на текущие проблемы. Предупреждаю сразу — понятия не имею, насколько меня хватит.
— Неожиданно. — Клаус на миг задумался. — И безумно привлекательно. Кстати, если не секрет, зная твое отношение к политике, что на тебя так повлияло? Неужели женитьба?
Всегдашнее между нами развлечение — наносить друг другу болезненные уколы, беспокоясь лишь о том, чтобы они не оказались смертельными для нашей дружбы.
— Политика — тоже фехтование, но на более высоком уровне. И когда не остается равных на своем, не время ли подняться на следующий? Ломая ногти, стирая до крови колени и пальцы, рискуя свернуть шею. Поэтично получилось? С единственной оговоркой — канцелярия на тебе полностью.
Оба мы понимали — без подписи Клауса, денег я не получу. В то время как в его обязанностях останутся только приятные вещи — приемы, визиты, торжественные мероприятия и никакой рутины. В подобной ситуации согласится практически любой. Я же нашел для себя новое развлечение.
— Твоя личная почта тоже?
— И какая она может быть у меня? Писать ненавижу, люблю думать. Последнее получается из рук вон плохо, но в такие моменты испытываю ни с чем не сравнимое удовольствие.
— Договорились. Когда отправишься в Туарсетт?
— Не раньше, чем через неделю. Если Стаккер к тому времени успеет набрать людей. Между прочим, неплохо бы выдать ему офицерский патент.
— Смею надеяться, не генеральский?
— Капитана достаточно.
— Хорошо, — легко согласился сар Штраузен.
Гора свалилась с плеч, поскольку не слишком надеялся. То, что бандой головорезов командует офицер королевской гвардии, станет для кого-то предупреждением. И в среде наемников авторитет у Стаккера высок: для них он — имя. Последние события пойдут на пользу. Курт воплотил в действительность мечту половины из них — дворянство, имение…
— Будешь сегодня на приеме у Прасветтов?
— Не уверен.
Мне куда приятнее провести вечер наедине с женой. Хотя, возможно, и передумаю, если Аннете захочется повеселиться.
— Жаль.
— Это еще почему? — за дверью слышались шаги, и они заставили переместиться в кресло.
— Уверен, все были бы счастливы, если бы ты пришел туда вместе со своей очаровательной супругой.
— Не обещаю.
Думаю, любой на миг опешит, если, обернувшись на легкий шорох, внезапно увидит непонятно откуда возникшего человека.
— Кто вы?
— Скажем так, ваш горячий поклонник.
— Присаживайтесь. Хотите что-нибудь выпить? — я удивлялся своему спокойствию.
— Не откажусь. Если судить по этикеткам, вы сделали из бренди культ.
«Его можно сотворить из чего угодно — человека, денег, куска дерева нужной формы, чтения книг, и бесконечно дальше».
— Соглашусь с вами, не раздумывая, — удобно откинувшись в кресле, сказал незнакомец.
Однажды я уже встречался с такой манерой. Я слышал чужой голос и говорил сам, но ответ на вопрос порой получал чуть раньше, чем успевал его озвучить.
— Сигару?
— Спасибо, нет. Вы зря сомневаетесь, сарр Клименсе: я — тот, кто ему равен.
Неожиданно было услышать, что Пятиликих два. Он снова ответил после улыбки, и такими улыбаются детям.
— Частицы воды не могут разделиться на социальные классы, и в этом смысле мы им подобны.
— С остальным, надеюсь, у вас все благополучно? — я был зол, и вопрос получился таким же.
— Вполне. Разве что собственных эмоций мы не испытываем, но нам доступны ваши. Всякие там — восторг, презрение, трусость, или, если хотите, чревоугодие. И тем больше благодарны тому, кого вы называете Пятиликим. Он лишь создатель. Но, бесспорно, талантливый.
— Почему вы мне это рассказываете?
— Ну, захотелось вдруг, чем не причина? — незнакомец развел руками. — Кто и в чём может меня ограничить?
Он смотрел с любопытством. Ему можно задать любой вопрос, и получить на него ответ, так каким же будет мой? Ситуация, в которую никогда раньше не попадал, и не рассматривал ее гипотетически. Затем вдруг подумалось — его интерес понятен. Эмоций внутри у меня сумбур, что для него пиршество. После чего возник соблазн нарисовать в голове какой-нибудь образ и стойко его держать, сколько получится. Мужской детородный орган, например. Если судить по его реакции, я преодолевал соблазн слишком долго.