— Вы замечательно держитесь, сарр Клименсе, браво!
— Несложно, потому что у меня нет ни единой причины верить любому вашему слову.
Интересуюсь из любопытства: мы вам нужны как источники эмоций?
— Да. Но не все так просто! — гость со значением продемонстрировал указательный палец. — Объясню на примере. Я не могу силой мысли заставить вас в следующий миг горько разрыдаться. Для этого мне придется выстроить целую цепочку из не имеющих к вам никакого отношения обстоятельств. Какой же научный термин их обозначает? Из головы вылетело, и вспомнить не могу. И это в мои-то годы⁈
Он выглядел моложавым, не приобретшим хронических болезней к своим пятидесяти мужчиной. Который и в молодости не чудил, и сейчас продолжает вести здоровый образ жизни. Густоту волос сохранил настолько, что мог позволить себе прическу пятнадцатилетних юнцов. Голос звучал как у человека, который находится на вершине финансового благополучия, когда визиты в королевский дворец — обычное дело. И вдруг узнает, что сгорела лавка с товаром на самом дне захолустья. «Пятиликий, какой разор!». Начинал он когда-то с нее, а потому содержал как память. За которую не хочется цепляться — слишком много унижений ему пришлось пережить в начале карьеры. Другого сравнения у меня не получилось бы.
— Сарр Клименсе, не обращайте внимания на мою внешность. Поначалу я хотел предстать перед вами совершенно в другом образе. Есть в моей коллекции роковая красотка. Мы провели бы с вами бурную ночь, а заодно поговорили. Знаю, вы счастливы в браке, жена у вас молода и красива, а сочетались и месяца не прошло. Но повторюсь — она роковая! Затем вас пожалел. Нисколько не сомневаюсь, как горячо вы любите жену, и все-таки часть вашего существа свободна для еще бо́льшей любви, ведь все мы исключительные личности?
Это был чувствительный щелчок по кончику носа. Случалось, что за одну его попытку я протыкал шпагой насквозь, и все милосердие заключалось в том, что оскорбивший умирал мгновенно.
— Полноте вам, сарр Клименсе! Вы бы только знали, какое это высокое искусство -бороться со скукой! Знаете, в чем заключается занятность ситуации?
— Нет.
— Представьте реакцию тех, кому вы расскажете о нашем разговоре. В том случае, если будете убеждать их раз за разом, долгие годы подряд. Представили?Но, думаю, вы достаточно умны, чтобы не делать этого. Во всяком случае, надеюсь. А то случается, знаете ли! Иной раз до мировых потрясений доходит. Не в какой-то конкретный промежуток времени, но в целом. Хотя вряд ли, по той причине — вам нечего будет им предложить. В том числе, и милосердия. Между нами, забавная в чем-то штука! До свидания, сарр Клименсе, мне пора уходить. По-обычному, через двери, чтобы не исчезать на глазах, и не ранить лишний раз вашу психику.
Вариантов было два. Принять слова незнакомца на веру, или усомниться в здоровье своей психики. Требовалось время, и все, что оставалось — держаться подальше от роковых красоток, перед чарами которых устоять не может никто.
Глава 2
Глава вторая
Я всегда отчаянно завидовал тем, на ком одежда сидит словно влитая. Как на Курте сар Стаккере капитанский мундир лейб-гвардии Ландаргии. Казалось, он составляет с Куртом единое целое. И пропылен, как у всех, и разводы пота под мышками нисколько не меньше, а вот поди ж ты, смотрелся в нем Стаккер щеголевато. Наверное, все дело в его отменной выправке.
Мы ехали впереди сотни всадников. Тех, кого Курт подобрал на свое усмотрение. К мундирам их одеяние не имело никакого отношения, такое же пестрое, как и лица. Заросшие бородами, выбритые, с пышными усами, с различным разрезом глаз, и возрастом от двадцати до пятидесяти. Шрамов на них хватало. Для случайных зевак они выглядели едва не сбродом, но стоило присмотреться к ним повнимательней, как открывалась другая картина. Дорогое и ухоженное оружие, отличная экипировка, отборные лошади, и та легкая небрежность посадки, что напрямую указывает на огромный опыт езды верхом. Курт по этому поводу сказал: «Они лучшие, сарр Клименсе. Причем не из того, что было, а из того, что могло быть».
— Эта степь напоминает мне ту, что у предгорий Джамангры, — Стаккер заметил мой взгляд и среагировал.
— Все они одинаковы, — вздохнул с тоской Александр. — Ковыль, выжженная солнцем земля, солончак, снова ковыль, опять пустошь, и нигде ни капли воды.