- Да, - протянул Гиль. - Вся жизнь на глазах людей проходит, ни спрятаться, ни укрыться. Как ни старайся.
- А ты хотел бы спрятаться?
- Да, - усмехнулся Гиль невесело. – Хотелось бы пожить подальше от посторонних глаз. Хотя… Все равно, в общем-то.
Светла хотела бы узнать, чем вызвана его страсть к одиночеству, но спросить постеснялась, а Гиль не стал развивать тему дальше. Да и что можно сказать другому и отдельному человеку о том, в чем сам никак не можешь разобраться? А он все пытался понять себя, осознать, что с ним происходит, поэтому разговор не клеился. Они брели молча по застывшему в тишине и источающему тревогу городу. Светла, как настоящая школьница, шла, скрестив руки под грудью, на полшага впереди Гиля, Он шел за ней, повесив голову и сцепив руки за спиной. Он не ускорял шаг, а, напротив, медлил, сомневаясь, правильно и нужно ли вообще осуществлять то, что он задумал. Он все еще сомневался. К несчастью, как оказалось, жили они в одном районе и недалеко друг от друга, поэтому, сколь ни медленным было их шествие, в какой-то момент они оказались возле дома в котором жил Гиль.
- Вон мои окна, - указал он на три темных окна, явно выбивавшихся из ряда своих светлых собратьев. – Зайдем? Приглашаю в гости. Посмотришь, как я живу. Видя нерешительность девушки, он потянул ее за руку в подъезд. – Ну, не бойся, никто тебя там не съест, я живу один.
- Я не боюсь. Тебя – не боюсь, - сказала Свелта.
Она казалась отважной, но Гиль ей не поверил.
Они поднялись на второй этаж. Гиль открыл ключом дверь и слегка подтолкнул девушку в квартиру.
- Вот оно, убежище отшельника, - отрекомендовал он свое жилище.
Свелта прошла вперед и, в нерешительности остановившись на середине комнаты, с опаской огляделась по сторонам. Услышав за спиной щелчок и скрежет проворачивающегося в замке ключа, она стремительно обернулась. Гиль, ничего не объясняя, опустил ключ в карман и, подойдя к девушке, стремительно поцеловал ее в губы, помимо воли отметив, как мелко дрожали под его руками ее покорные плечи. Он был почти груб.
- Вот так, - сказал он, отпуская ее, и подумал, что теперь уж наверняка все будет так, как он задумал.
Он зажег бра и выключил верхний свет, после чего ткнул пальцем в кнопку магнитофона. Минуту вслушивался в леденящие звуки кул-джаза, словно снегом наполнившие комнату. Мысли его в эту минуту были странно далеки, в том невозвратном времени, когда он не мог и помыслить о том, что собирался совершить сейчас. В который уже раз за вечер сожаление об утраченном острым крюком зацепило сердце и потянуло куда-то в сторону. «Может, зря все это? – вяло подумал он. – Ничего ведь не изменится, ни себе, ни кому другому этим я все равно ничего не докажу…» Чтоб не терять решимости, он перестал думать и, вздохнув, повернулся к девушке.
Покорно, как ему показалось, опустив руки, Свелта стояла там, где он ее и оставил. Широко распахнутые ее глаза были полны тревоги, недоумения, непонимания, и неотступно смотрели на него.
«Ну вот, - решил Гиль, - музыка и полумрак располагают, интерьер – соответствует, значит – вперед!»
И он двинулся вперед, как кот к замершей в надежде, что ее не заметят, мыши, чувствую сам чрезмерную расхлябанность своей походки. Почувствовал еще, как с каждым шагом что-то восстает в его душе против того, что он собирается сделать, противится до такой степени, что перехватывало дыхание. Но он упорствовал, он преодолел внутреннее сопротивление и, подойдя, вновь поцеловал Свелту в губы. Почувствовал, как напряглось и следом обмякло ее тело. Оторвавшись от ее губ, глядя ей прямо в глаза, он стал медленно расстегивать кофточку на ее груди. Кончики его пальцев странно одеревенели, так, что он не чувствовал ими мелких пуговок, он занервничал и стал дергать ткань блузки, рискуя порвать.
Свелта молчала. Казалось, что она и не дышала вовсе, только щеки ее внезапно покрылись бледностью, словно меловой пудрой, по которой сразу расплылись красные чернила пятен. А в глазах – отражение еще не наступившего, но уже подступившего вплотную ужаса и невыносимая покорность судьбе.
Этой покорности Гиль не понимал, не принимал, не мог вынести. У него опустились руки.
- Ну, что же ты? – едва слышно прошептала девушка, и из переполненных озер ее глаз брызнули, смывая мел, горячие потоки слез.
Что-то словно треснуло, сломалось в груди у Гиля.
- Что – что! – закричал он в ответ, озлившись на себя по причине, в которой себе же и не хотел признаваться. – А ничего! Нечего задавать свои дурацкие вопросы!
Он заметался по комнате, потом схватил Свелту за руку и потащил ее к выходу.