Уильям застонал и обессиленно привалился к ней, умирая от желания. Господи, у него было такое чувство, что он никогда не перестанет желать ее. Только ее одну. Никогда не перестанет желать обнимать ее, касаться ее. На всю оставшуюся жизнь. К ней он хотел прикасаться каждую ночь. Хотел открыть себе все ее тело, изучить каждый контур, обласкать каждый дюйм. Хотел, чтобы она была рядом с ним каждую минуту, которая без нее казалась пустой и невыносимой.
Хотел доставить ей такое удовольствие, чтобы она до конца жизни не смогла прийти в себя. Точно так же, как он не мог опомниться от ее поцелуев.
Заставив себя оторваться от нее, Уильям привалился к ней своим лбом, заглянул в самые потрясающие глаза и вдруг понял, что так будет всегда.
— Добро пожаловать в Эджуорт-парк, — прошептал он, погладив ее по румяной щеке.
Она улыбнулась ему такой чарующей улыбкой, что у него стиснуло в груди, и провела пальцами по его спутанным волосам, отводя назад особо длинную прядь.
— Это самое лучшее приветствие, каким меня когда-либо встречали.
Уильям вздохнул, привлек ее к себе, опустив ее голову к себе на грудь и застыл, закрыв глаза.
«Господи, я не смогу отпустить ее!» — думал он потрясенно, обнимая ее и вдыхая самый потрясающий аромат своей жизни.
Ужин прошел в совершенно непривычной, дружественной и веселой обстановке. На этот раз не было скованности, не было недосказанности. И на этот раз Шарлотта сидела по правую его руку, только сегодня он разговаривал с ней больше, шутил с ней больше, чем в прошлый раз, и замирал всякий раз, когда мог вызвать ее тихий смех, который завораживал его.
Уильям смотрел в ее сверкающие серые глаза, порой забывая, что рядом сидят люди, и думал о том, что смог бы прожить рядом с ней всю оставшуюся жизнь и не сожалеть ни об одной минуте. Она была не только умной и проницательной. Она умела быть снисходительной, уступчивой, когда нужно, лукавой, когда хотела что-то скрыть, а что-то вытащить из него на свет божий. Она могла быть очень упрямой, но невыносимой нежной. И безумно страстной, когда начинала целовать его.
Уильям поразился тому, как смог продержаться весь ужин и не потерять голову раньше времени.
После ужина, когда они перешли в гостиную, где женщины, сидя на диванах и в креслах, о чем-то весело разговаривали, и пили чай, а лорд Марчем и супруг Пенелопы барон Пентон беседовали, стоя возле камина, к Уильяму подошел немного обеспокоенный Роберт.
— Мы так и не смогли найти Леклера.
Он имел в виду того француза, которого недостаточно хорошо избил Уильям, раз тот сумел сбежать.
— Но вы же нашли его логово, — напомнил Уильям, сделав небольшой глоток из бокала. И не переставал смотреть на Шарлотту, которая что-то оживленно поясняла, делая даже жестикуляции, чтобы быть доходчивой. Боже, страстная до мозга костей! — Нашли там все разоблачающие документы касательно шпионажа. Леди Хартли кажется доходчиво все объяснила.
— В тот-то и дело, — нахмурился Роберт. — Вероятно, ты их спугнул. Они успели замести все следы и теперь…
Уильям обеспокоенно посмотрел на зятя.
— Что теперь? Что снова стряслось?
Взгляд Роберта был невыносимо серьезным.
— Я думаю, что в отместку за то, что ты сделал, они попытаются… навредить тебе.
Уильям сжал челюсти, которые перестали болеть после поцелуя Шарлотты.
— Пусть попробуют.
Роберт встревоженно покачал головой.
— Я серьезно.
— И я тоже.
— Никто не знает, какую роль во всем этом сыграл ты, потому что я скрывал своего надежного источника. После того, как ты привез ко мне леди Саммерхайз, а потом мы нашли леди Хартли, я думал, что будет лучше, если и дальше скрывать твою вовлеченность, но теперь понимаю, что тебе все еще может угрожать опасность.
Уильям опустил бокал с бренди, ощутив легкую тревогу.
— О чем ты говоришь?
Роберт подошел к нему еще ближе.
— Все порты находятся под надежной охраной, и мне доподлинно известно, что ни один человек, подходящий под твое описание, не покидал страну.
— Он мог изменить внешность и уплыть раньше.
— Ты сам в это не веришь.
Уильям гневно сжал бокал.